Дорога смерти

К этому времени полковник Лопатин уже был в управлении. Как обычно, он запросил сводку за последние сутки и передал через секретаршу, во сколько будет ежедневный развод с замами. Сегодня планерку он назначил на полчаса раньше обычного – ведь впереди еще куча работы по банде ДТА, включая заседание штаба.

Наливая чай в свою выдающуюся кружку, Лопатин увидел в окне Бегина, разговаривавшего с участковым. Полковник нахмурился каким-то своим мыслям. И, подумав, ткнул кнопку селектора и бросил секретарше, чтобы Рябцев зашел к нему.

Поднявшись к начальнику управления, Рябцев застыл в дверях.

– Чем сейчас занимаешься, Рябцев?

– Работаем, товарищ полковник, – чуть смущенно отрапортовал Рябцев. – Вместе с угонщиками клиентуру трясем. Ищем машину преступников по сводкам угонов.

Лопатин сухо покосился на опера.

– Рад, что в группу перевели?

Соврать было бы нехорошо. Выражать радость тоже не стоило. Рябцев лаконично кивнул:

– Так точно.

– Вот что, Рябцев… Не знаю, о чем ты говорил с этим следаком, Бегиным. В группу решил тебя перебросить я. И знаешь, зачем?

Бегин не говорил ему ничего: просто ночью на месте преступления велел ему поговорить с выжившим после нападения парнем, а под утро послал его помогать угонщикам. О том, что Рябцев включен в группу, опер узнал только что от полковника. И сразу не нашелся, что сказать. Это было неожиданно.

– Спасибо, товарищ полковник. Я не подведу. – Лопатин, вскинув брови, выжидающе смотрел на Рябцева. Мысленно пробежав по их короткому диалогу, Рябцев опомнился, что ему задали вопрос, и торопливо пробормотал: – Не знаю, Сергей Вениаминович. Я сделаю все, что нужно.

– Вот и хорошо. Приглядывай за этим Бегиным.

– Приглядывать?

– Делай то, что он говорит. Вози его, куда скажет. Но держи ухо востро. Если услышишь что-то новое, что-то важное – я имею в виду, по нашей банде – сразу ко мне. Все понял?

Ничего не понимая, Рябцев тем не менее уверенно кивнул.

Глава 11

– Говорите, они забирают у своих жертв какие-то мелкие вещи?

– Водительское удостоверение, – кивнул Бегин. – Или сотовый телефон. Или старый планшетный компьютер.

– То есть, сравнительно мелкие вещи, и об убийстве с целью ограбления речи здесь не идет? – криминальный психиатр поиграл ручкой. – Странный, конечно, выбор. Знаете, это ведь одна из отличительных особенностей серийного убийцы. Многие из них являются коллекционерами. Кто-то состригает у жертвы ногти, кто-то прядь волос, кто-то забирает ключи или губную помаду. Как сувенир, на память.

Психиатр получил материалы по делу еще утром. По просьбе Бегина его, одного из лучших специалистов в своей сфере, также включили в следственную группу на правах консультанта. Тщательно изучив материалы, ближе к вечеру он согласился поговорить со следователем.

– У нас есть версия, что это серийные убийцы, – сказал Бегин. – Группа серийных убийц.

Но психиатр покачал головой.

– Очень и очень сомнительно, Александр Ильич. Это маловероятно.

– Почему?

– Вообще-то говоря, маньяки не собираются в группы. Эти люди одиночки по своей натуре, потому что, как им кажется в их больном воображении, им противостоит весь мир. Они противопоставляют себя и мир, то есть всем людям вокруг. Ведь в банде несколько человек, верно?

– Минимум трое.

– Это не маньяки, – повторил психиатр. – Да, автоманьяки – звучит красиво, я сегодня в какой-то газете натыкался на это слово. Но вот еще что. Любой психолог знает, что маньяк от убийств получает что?

– Удовольствие?

– Наслаждение, все правильно. Маньяк делает свое дело не спеша, растягивая удовольствие. Предпочитая такое место, где он будет чувствовать себя в относительной безопасности. Лес, подвал, чердак, квартира жертвы, где нет никого кроме них двоих… Он, понимаете, получает особое, ни с чем для его больной психики не сравнимое удовольствие, когда жертва долго мучается и медленно мучительно умирает. А здесь… – психиатр указал на толстую папку с материалами по делу. – Мгновенный расстрел, причем со спины. Контрольный выстрел в голову, сделанный без промедления. Да и места преступления – трасса – не способствуют растягиванию, так сказать, удовольствия. Поэтому, Александр Ильич, те, кого вы ищете – не маньяки. Понимаю, это многое бы объясняло, но это, очевидно, ложное направление.

Бегин задумчиво слушал психиатра.

– Но ведь были случаи, когда психически неуравновешенные люди каким-то образом оказывались вместе?

– Были, не буду спорить. Но как часто это происходит? На моем веку было только дважды. А я криминальной психиатрии посвятил, на минуточку, сорок лет своей жизни. – психиатр снял очки с толстыми линзами и принялся протирать их мятым платочком. – Да, случаи такие были, конечно. Но. Там все построено на страхе. Психически нездоровый человек формирует группу, подавляя всех остальных и тем самым заставляя вести себя таким же образом, как и он.

– То есть, это возможно?

– Маловероятно, – настаивал психиатр. Водрузив очки на нос, он прекратил щуриться. – Но все-таки есть кое-что в этой банде, что может снова навести на мысль о маньяке.

– Что?

– Месть Богу.

Бегин невольно удивился.

– Простите?