Дорога смерти

На рынке к «фольксвагену» подошел пузатый мужичок в безрукавке.

– Триста тысяч?

– Триста.

– Какого года? – Волгин ответил. – А пробег какой?

Со стороны было видно, как мужичок придирчиво осматривает машину со всех сторон. Вот он опустился на колени, чтобы разглядеть качество кузова в самом деликатном месте – на днище.

Утром в УВД Домодедово был озвучен общий план операции.

– Мы давно анализируем сводки по угонам, само собой. И вот что касается авторынков. На территории непосредственно ничего не угоняют. Конкретно по нашим четырем рынкам, где работает Ворон и его группа, схема такая. В первую очередь они присматриваются к машинам, уже снятым с учета. Без номеров, ПТС-ка у продавца на руках. Где-то в половине случаев угоняют именно у продавцов. Дожидаются, когда он теряет терпение и уезжает, поняв, что сегодня ничего не продаст. Во второй половине случаев обувают покупателя, когда он уезжает на купленной тачке с рынка. Люди Ворона пасут автомобиль до первой же остановки. Роли в банде расписаны. Одни шуруют на рынке и выбирают подходящие колеса. Другие пасут, выжидая момент, когда машина останется без присмотра. Третьи сканером снимают сигнализацию. После чего угоняют колеса и после проверки на предмет хвоста уводят ее в отстойник.

На мониторе было видно, как мужичок вернулся к «продавцу».

– Кузов вроде нормальный. Только дороговато за триста. Ей же пять лет уже.

– Так кузовщина нормальная! А это считай машина как нулевая.

– Дорого.

– А я никого не заставляю. Ищите, – «продавец» хмыкнул, махнув рукой на длинный ряд других подержанных машин, стоящих на продажу. – Вон, «десятка» гнилая за полтинник, ее возьмите. Вот счастья будет, всего полтинник!

Мужичок бросил на «продавца» хмурый взгляд и ушел, ворча себе под нос явно что-то недоброе. Эфир взорвался хохотом:

– Красиво он его послал! Красава!

Через полчаса дверца фургона с лязгом отодвинулась, и внутрь забрался смущенный Рябцев.

– Привет. Ну как дела?

– Сидим, ждем, – отозвался Бегин.

– Ясно. – Рябцев уселся. Поерзал. Кашлянул. – Сань, тут это… У меня дела были с утра. Личные, в общем. А на звонки не отвечал, потому что не мог взять трубку.

– Я тебе и ночью звонил.

– Ночью тоже были дела, – буркнул Рябцев. – Чего звонил-то?

– Потом.

Рябцев раздраженно покосился на Бегина.

– Ночью, когда нормальные люди спят, тебе кровь из носа надо было поговорить, а сейчас уже и подождать может?

– Ты все правильно понял.

Рябцев пропыхтел, вспомнив, с кем имеет дело, и отвернулся.

Около машины прошел сутулый мужчина, косясь на ценник, на машину.

– Пишем? – хрипнула рация голосом Головина. – Этот чел третий раз проходит. А к продавцу нашему не подошел ни разу.

– Может, стесняется? Не все такие наглые рожи, как ты.

– Хватит эфир засорять, э!

Рябцеву не сиделось на месте. Каждые 20—25 минут он выходил покурить. Сбегал в туалет. Заглянул в магазин за кофе. Потом отправился в небольшое кафе с зонтиками на углу рынка и притащил холодный бутерброд. Затем снова двинулся в туалет.

Около «фольксвагена» остановились две женщины. Мать и дочь. Дочери было около 25. Высокая грудь, глуповатый взгляд.

– Какая соска! Мужики, как Волгину посигналить, чтоб телефончик у нее тиснул?

– Морзянкой, б… дь, посигналь.

– Это «фольксваген»? – вопросила мать. – Автомат?

– Механика.

– Что? Я спрашиваю, коробка передач автоматическая?

– Женщина, ну я вам и отвечаю, механическая.

– То есть, не автомат?

Опера в машинах, слушая разговор, покатывались со смеху и тут же устроили гвалт в радиоэфире:

– На такси катайся, корова!

– Если она такая тупая, то что у дочки в голове?

– Зато у дочки кое-что другое вышак.

– Компенсация, ёпт!

Бегин также сходил в кафе за бутербродом. Его он жевал, стоя около фургона и издалека наблюдая за рыночной суетой. Рябцев выбрался из машины, потоптался рядом. Искоса посмотрел на Бегина, словно взвешивая, стоит ли спрашивать сейчас или отложить на потом.

– Слушай, – наконец открыл рот Рябцев. – Я все думаю по поводу всего того, что ты мне тогда рассказал.

– Ты о чем?

– Твоя версия. Что чуваков из борделя подставили. Что есть кто-то, кто всю эту банду покрывает.

– И что не так?

– Ты с самого начала вообще ничего мне не говорил. Я уже привык. То есть, вообще ни слова по делу. Если я спрашивал, ты просто не отвечал. А тут такая откровенность. Почему?

Бегин ответил не сразу.

– Я приехал в чужой город. А ведь все такие города в чем-то одинаковые. Например, начальник УВД тут царь и бог. Он считает город своим. И не любит, когда кто-то чужой приходит и роется в его огороде. Мне дали не водителя, как я просил, а опера. Ты бы что подумал?

Рябцев тут же вспомнил сцену в кабинете Лопатина, когда полковник предложил ему внимательно наблюдать за столичным следователем и обо всем докладывать лично ему.

– Чтобы присматривать, – согласился Рябцев. – И что же случилось?

– Во-первых, я подошел к Лопатину и попросил включить тебя в группу. Он отказался. Сказал, что может дать кого-то более толкового, – Бегин с улыбкой покосился на опера. – Это его слова, не мои, так что ничего личного. Если бы ты был приставлен, чтобы стучать, он бы с радостью согласился.