Дорога смерти

– Опера говорят, что Зубов вряд ли случайно в том месте оказался в такое время.

Следователь кивнул и прищурился.

– И я так считаю. Моя версия – у него там была встреча. Или его выманили на пустырь под каким-то предлогом. – Щипачев покряхтел. – Мы ведь провели ряд экспертиз, очень серьезно тогда к делу подошли. Сами понимаете, убийство полицейского. Так вот, мы установили, что тело не трогали. Труп Зубова лежал в десяти метрах от угла здания, на спине, ногами к улице. Он вышел на пустырь, сделал несколько шагов – и по нему сразу открыли огонь. Возможно, Зубов был знаком с убийцами. Потому что не было ни драки, ни попытки убежать, ничего. Они просто открыли огонь на поражение. Возможно, из двух или даже трех стволов.

– Возможно? Вы не знаете точно?

– Пули, к сожалению, идентифицировать не удалось.

Глава 12

– Я помню, когда это случилось, – сказал Рябцев. – Когда убили Зубова. Сейчас не 90-е, город у нас относительно спокойный… Был, до банды ДТА. Так что убийство мента было конкретным ЧП.

Машина скользила по почти пустынным темным улицам города. Часы на панели приборов в машине Рябцева показывали половину 11 часов вечера. Поездки по Домодедово и разговоры со всеми, кто работал по делу Зубова и мог пролить свет на то, на какой стадии находилось дело сойчас, заняли большую часть дня. Под конец Бегин обзавелся копией части документов из уголовного дела, которые следователь Щипачев согласился ему предоставить – но лишь после звонка начальнику отдела по особо важным делам Кашину в Москву, чтобы тот подтвердил полномочия Бегина. После чего предстоял разговор с самим Кашиным, у которого, в отличие от полицейских из Домодедово, особого режима несения службы не было, поэтому от рабочих звонков в субботний вечер в восторге не был.

– Меня ночью вызвали, – хмыкнул Рябцев. – Ну, знаешь, наша система оповещения, когда тебе робот-автомат звонит и приказывает явиться?

– Да у нас такая же, – откликнулся Бегин.

– Да? Надо же. Так вот, сплю я, и тут телефон звонит. И этот железный человек, значит, говорит, куда явиться, код называет, все дела. Я в непонятках. Два с половиной года в подвале проторчал, а тут ночью вызов в управление. Думаю: война что ли, блин, началась? Приезжаю, а тут все на ушах. Зубова убили.

– А тебя зачем вызвали?

– А ни за чем. Телефон из базы забыли убрать. Ментура же, епте, порядка нет. – Рябцев покачал головой. – У нас все в шоке были. Зубов, говорят, нормальный мужик был. Не из тех уродов, что в ментуру идут, чтоб бизнес строить. Ну, ты понял, о чем я. И не то чтобы идейный, но работал на совесть, как надо. Ни одного плохого слова о нем ни разу не слышал. А тут такое… Работаешь не спецназовцем, даже не опером, а простым участковым на окраине города. Работа-участок-дом-работа. Жил себе. Ел, спал, сына растил. А потом свернул не туда… и 15 выстрелов. У него ведь даже не взяли ничего. Тупо расстреляли и все. Тебе Стасин сказал, каким его нашли?

– Мертвым.

– Мда… Убойщики наши говорили потом, что от него места живого не оставили. Ну сам понимаешь, две обоймы почти в упор, с нескольких метров. Кусок мяса в лохмотьях, которые еще недавно были формой, – Рябцев мрачно поежился. – Какими животными надо быть, чтоб сделать такое?

– А каким животным нужно быть, чтобы расчленить труп? Люди животные и всегда им были, Володя. Просто делают вид, что не помнят об этом. Игра в цивилизацию.

Рябцев покосился на Бегина.

– Типа Дарвин, человек произошел от обезьяны и все такое?

– Дело не в том, от кого произошел человек. Дело в том, что все мы так и остались теми самыми дикими верещащими приматами, которые живут только инстинктами. Голод. Спаривание. Своя территория. Свои – безопасность, чужие – зло.

– Ну не знаю, – возразил Рябцев. – Оглянись вокруг. Обезьяны живут на деревьях. У нас так-то двадцать первый век на дворе. Так что тут ты загнул.

– Двадцать первый век, – с улыбкой повторил Бегин. – Сначала люди придумали время, а потом стали тыкать в эти часы, будто это аргумент. Мы думаем, что мы сильно изменились со времен, когда в голод было не грех и сородича разорвать и сожрать, лишь бы не сдохнуть самому. Все купили машины, засунули смартфоны с интернетом и выходом в социальные сети в карман и сказали: «Да, теперь мы крутые и сильно отличаемся от обезьян». Повторяли эту хрень, пока не поверили. А потом случится что-то, и вся эта цивилизация и продвинутость летит к чертям собачьим.

Приоткрыв окно, он закурил. Мимо, громко гогоча и матерясь, прошла стайка подростков. Бегин бросил на них хмурый взгляд и хмыкнул.

– Вспомнил историю, читал недавно в интернете. Какая-то очередная наивная любительница кошечек и песиков нарядила свою собачку в платье, назвала ее Пусей и давай очеловечивать. И так поверила в это… А потом Пуся по какой-то одной, только богу известной причине вдруг в приступе животной ярости вгрызлась своей хозяйке в глотку… Слышал про такие истории? А ведь все просто. Это была не твоя ручная Пуся, тупая ты дура. Это дикое животное.

– Ты о чем вообще сейчас? – оторопел Рябцев. – Какая Пуся?