Дорога смерти. 43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с «Тайфуном». 1941-1942

Подполковник Томале переправил через мост все имевшиеся под рукой подразделения из состава своего 27-го танкового полка. Он оторвался от дивизии на 40 километров и должен был удерживать Истьинский плацдарм до подхода ее главных сил. Боевой группе Томале удалось справиться с задачей. К ночи немцы одолели русские рубежи, возведенные в спешке за последние несколько дней, но обороняемые сильными частями противотанковой и полевой артиллерии.

Командир 19-й танковой дивизии, генерал-лейтенант фон Кнобельсдорф, посетил головные подразделения.

– Мы не должны позволить русским окопаться вновь, – сказал он. – Не останавливаться. Следующая цель – Нара.

Река Нара служила вторым и, по всей видимости, последним рубежом обороны на подступах к Москве.

Моросил дождь. Было холодно. Дороги становились все более труднопроходимыми. Техника вставала. Все чаще раздавались крики: «Русские танки!» Т-34 на своих широких гусеницах быстро катились с холмов. Конструкция этих машин идеально подходила для езды по грязи и снегу. Немцам они наносили огромный ущерб. Часто лишь в самый последний момент удавалось спасти ситуацию, подтянув 88-мм зенитные орудия и задействовав их в качестве средств ПТО. Но, невзирая ни на что, мотоциклетные части и танки 19-й танковой дивизии добрались до Нары. Несмотря на губительный огонь советских минометных батарей, саперный батальон в рекордные сроки в темноте навел понтонную переправу, и наступающие перешли на другую сторону реки. Удастся ли превратить ручеек наступления в бурный поток?

Неожиданным броском танкисты захватили высоты к востоку от Нары.

– Получилось! – шло радостное известие от одного солдата к другому. Через реку был переброшен 59-й стрелковый полк 20-й танковой дивизии, временно подчиненный 19-й танковой дивизии. Все теперь зависело от того, как быстро наступающим удастся достигнуть автомагистрали и преодолеть серьезный заградительный рубеж между Горками и Никольским. Тогда дорога в Кремль будет открыта.

Несмотря на состояние дорог, 98-я пехотная дивизия продвигалась форсированным маршем. У Детчино немцам пришлось пробиваться через хитроумно устроенные оборонительные позиции из линий дотов, выстроенных глубокими эшелонами. Защищали эти позиции монгольские и сибирские дивизии. Эти люди не сдавались в плен, потому что им сказали, что немцы сначала отрежут им уши, а потом пристрелят. Пять дней полыхало ожесточенное сражение. Немецкие батальоны несли тяжелые потери. Численность личного состава 282, 289 и 290-го пехотных полков значительно сократилась; большинство батальонных и ротных командиров погибло или получило ранения. Саперный батальон потерял 100 человек. Но великая цель – Москва – подгоняла людей, хотя они и находились в крайней степени утомления. Кроме всего прочего, зарядили дожди, всех донимали холод и вши. До сих пор не прибыло зимнее обмундирование. И все же сознание того, что они ведут решительный и решающий бой, гнало солдат вперед. Они отдавали последние и самые последние остатки своих сил.

23 октября 290-й пехотный полк перешел Нару в Тарутине, южнее автомагистрали. Дивизии тотчас же повернули к северу, чтобы оказать поддержку 19-й танковой дивизии в деле зачистки Московского шоссе.

1-й и 2-й батальоны (289-го пехотного полка) под командованием подполковника фон Бозе и капитана Штрёляйна штурмовали поросшие густыми зарослями леса высоты поблизости от Горок. Русские немедленно контратаковали и вытеснили 289-й полк с захваченных им позиций. Сражение продолжалось и на следующий день. Каждый сантиметр территории приходилось завоевывать в кровопролитных рукопашных схватках. В итоге наступающим осталось до шоссе всего 200 метров.

Обер-лейтенант Эммерт, исполняющий обязанности командира 1-го батальона 282-го пехотного полка, лично возглавил атаку 1-й роты. Командир ее, лейтенант Бауэр, погиб на месте. Слева и справа падали сраженные пулями и осколками солдаты. С огромным трудом наступающие добрались до зданий Горок и залегли. Русские отступили. Конечно, немцы находились пока только в южной части города, однако на сей раз за спиной у них остался последний рубеж обороны Москвы. До нее от Горок оставалось только 65 километров.

– Шестьдесят пять километров – это как от Нюрнберга до Бамберга, – заметил лейтенант Фрай, командир истребительно-противотанковой части из дивизиона 198-й дивизии. Самому ему, правда, довелось пройти всего три. Его похоронили около Горок, в Кусолеве.

Наступление на Москву являлось, по сути дела, битвой за дороги. Летом они служили жизненно важными для армии артериями, по которым поступали боеприпасы и снабженческие грузы. Но теперь с наступлением зимней грязи, когда все проселки, не говоря уж о бездорожье, превратились в непролазное месиво, от дорог зависели не только поставки всего необходимого для передовых частей, но сами действия танкистов и пехоты. Для наступающих непогода становилась серьезной помехой, зато она играла на руку обороняющимся. Обойти прикрывавшие перекрестки доты и дзоты удавалось все реже. Их приходилось брать, атакуя в лоб. Поэтому битва за Москву становилась битвой за каждый перекресток на пути к ней.

Одной из такого рода транспортных развязок являлись Горки на реке Нара…» [52]

Немцы высоко оценили воинские качества подольских курсантов. В утраченном мной письме курсант рассказывал такую историю. Однажды над позициями батальонов появился немецкий самолет. Это был ближний разведчик, «хеншель», знакомый нам по рассказу генерала Захарова. Фронтовики называли его «костыль». Так вот «костыль» начал выделывать над окопами такие фигуры, что курсанты были изумлены. Наконец зенитный пулемет прервал безумный полет «костыля», тот грохнулся на территории, занятой курсантскими батальонами, но не взорвался. И каково же было общее изумление, когда навстречу подбежавшим курсантам из обломков кабины упавшей машины выбрался немецкий летчик, поправил летный реглан и направился к ним. Причину его нетвердой походки курсанты, разумеется, видели в том, что тот только что пережил. Но как только немец расстегнул реглан и, вынув пачку листовок, заговорил о том, что желает немедленно видеть их командира, все поняли, что он в стельку пьян.

Текст листовки был таков: