Дорога соблазнов

      У Бориса на языке вертелось ругательство, но он его проглотил. В конце концов, не надо было с ней связываться вообще. Его псевдоухаживание с самого начала было глупостью. Она со своей деревенской ограниченностью никогда бы его не оценила. В душе Борис понимал, что не прав, но раздражение захлестывало, не давая мыслить здраво.

      По его мнению, полет длился вечно. Он с завистью посмотрел на спутницу. Спит себе, будто и не было между ними унизительного разговора. Хотя для нее-то он вовсе не унизительный. Победительница, черт бы ее побрал!

      Но вот наконец самолет пошел на посадку, и Ася проснулась.

      – Почти дома? Здорово!

      Борис хмуро сказал:

      – Ты понимаешь, что теперь мы больше встречаться не будем?

      Василиса покивала головой.

      – Да, конечно. Какая досада! – В ее голосе было столько язвительности, что Борис от ярости закусил губу.

      Самолет приземлился, они спустились по трапу. Подойдя к выходу из аэропорта, Ася задорно попрощалась:

      – Ну ладно, будь здоров! Спасибо за чудный отдых!

      И, не дожидаясь ответа, рванула к подошедшему автобусу.

      Борис сердито зашагал в сторону автостоянки, где его дожидался Мерседес. Погнал в город, даже не посмотрев на тихоходный автобус, медленно тащившийся где-то позади.

      Вечером пришел к деду с бабкой.

      Иван Ярославович поинтересовался с привычной ехидцей:

      – Ну что, не женился еще?

      Борис ответил в том же духе:

      – На ком?

      – А что, никаких кандидаток нет?

      – Достойных нет.

      – А та девочка, Василиса?

      – Ты же сам говорил, что она не достойна нашей благородной семьи.

      Дед нахмурился.

      – Я такой ерунды никогда не говорил. Что ты влюбился и это не подходит, говорил. Но не больше того.

      – Не отпирайся. Мне бабуля все передала. Сказала, что ты мне велел с Асей порывать и возвращаться. Мать с этим тоже согласна.

      Иван Ярославович погрозил в сторону кухни узловатым указательным пальцем.

      – Чушь собачья! Мы с твоей матерью как раз говорили о том, что нам нравится Василиса. А бабка, значит, велела тебе с ней порвать? Да еще заявила, что это якобы мои слова? Вот ведь снобистка! Меня больше всего возмущает, что сама-то она из совершенно простой, ничего из себя не представляющей семьи. Отец – рабочий, мать из мещан. А она, поди-ка, доросла до жены академика! Но академик-то я! Интересно, кто из нас главнее?

      Анастасия Петровна величественно вплыла в кабинет, неся в руках поднос с чаем и печеньем. На сей раз слуховой аппарат был на ней. Поставив на кофейный столик поднос, она заметила:

      – Я все прекрасно слышала! В чем дело?

      Иван Ярославович потребовал ответа:

      – Что ты наплела мальчишке? Когда это я говорил, что Василиса не подходит нашей семье?

      Анастасия Петровна высокомерно пожала плечами.

      – Ты это сам говорил, когда услышал, что Боря с ней валандается.

      – Я был неправ! Когда я с ней познакомился, она мне понравилась.

      Борис потер лоб рукой.

      – Что-то я тебя уже вовсе не пойму. Чем она тебе понравилась?

      – Твоя мать сказала, что, в отличие от нашей замороженной семейки, она живая. И я к ней полностью присоединяюсь.

      Внук нахохлился.

      – А почему ты мне это сразу не сказал?

      – А я и не собирался ничего тебе говорить. Чтоб дать тебе возможность самому разобраться в своих чувствах. Думаешь, я не видел, как ты на нее смотрел?

      – А как я на нее смотрел?

      Анастасия Петровна вздумала вмешаться.

      – Никак ты на нее не смотрел. В смысле никак особенно. С досадой и недоумением. Наверняка она тебе здорово досадила.

      Борис подтвердил:

      – Ну да. Досадила. Это факт. И я захотел ей отомстить. К сожалению, не получилось.

      Иван Ярославович тихохонько заквохтал.

      – Борька, ты бы хоть чуть-чуть подумал. Досадила? Возможно. Но ведь когда кто-то тебя доставал, ты просто уходил и забывал. Вспомни хоть ту же Веронику. Ты же не думал ей мстить? А тут выбрал совершенно дурацкий способ для мести. Зачем?

      Борис напрягся.

      – Ну, если честно, хотел влюбить ее в себя.

      – Чтоб потом мораль прочитать и бросить? А ты подумай хорошенько, если б она согласилась на твои притязания, смог ли бы ты потом ее бросить? Только не надо со мной играть в прятки. Я ведь тебя насквозь вижу.

      Внук свел брови в одну прямую линию.

      – Ты хочешь сказать, что я влюбился? В эту деревенскую простушку?

      – Я хочу сказать, что ты влюбился в очень милую, отзывчивую и душевную девушку. Сейчас такую встретить – большая редкость. Я тоже не сразу понял, что к чему.

      Анастасия Петровна всполошилась.

      – Какую ты чушь мелешь! Боре ни к чему такая простоватая особа! Она не подходит нашей семье!

      Иван Ярославович сердито стукнул кулаком по столу.

      – А ну, цыц! Ты кому перечишь? Я ведь с тобой и развестись могу! Будешь бывшей женой академика! Не думай, если мне много лет, то я тебе замены не найду! Из желающих стать женами академиков конкурс можно устраивать! А вот тебе не то что академика, тебе простого работягу не найти! Кстати, вспомни, кто у тебя были отец с матерью, и кончай выкаблучиваться! Голубая у нее кровь! Не выдумывала бы!

      Анастасия Петровна вознегодовала.

      – Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!

      Иван Ярославович ехидно заметил:

      – А я всю жизнь был благородным. Могу на старости лет побыть неблагородным.