Дорога соли

— Что поделаешь, — пожал плечами Амастан. — Если он не поддается исчислению, то мы тут мало чем можем помочь, а уж тем более компенсировать их потерю, даже если они и были украдены, в чем я очень сомневаюсь. Скорее всего, ты плохо за ними смотрел, не стреножил как следует. Верблюды ушли от тебя поискать себе место получше, туда, где их не станут по любому поводу пинать ногами.

— Вы все хорошо знаете, что это она их украла! — рассвирепел Росси. — Может, формально она тебе и жена, но я спал с ней первый!

Услышав эту отвратительную претензию, все потрясенно замолчали, разинув рты. Пользуясь наступившей тишиной, Росси назвал огромную, немыслимую сумму компенсации за украденных верблюдов, такую, что могла бы быть выплачена разве что султанами древней Сонгайской империи, стены дворца которых сияли золотом.

Росси с удовлетворением обвел взглядом лица, охваченные смятением, и продолжил:

— А если не сможете отдать деньги, то ничего, кроме этой вот женщины, я не приму, и мне плевать, замужем она или нет!

Мариата не могла больше этого выносить и закричала:

— Да ты с ума сошел! Во-первых, я с тобой не спала, и ты это прекрасно знаешь. Ты пытался взять меня силой. Это первая веская причина, по которой я спешно и тайно покинула кель-базган. Во-вторых, когда я отбивалась, то ударила тебя по лицу и ты заплакал как ребенок. В-третьих, давай поговорим о верблюдах. Это правда, я воспользовалась парой животных, которые, как мне было известно, принадлежали тебе. Но я взяла их в качестве платы за оскорбление моей чести. По моим подсчетам, за это, а также за второе, гораздо худшее оскорбление, только что нанесенное открыто, при всех, ты должен мне еще трех верблюдов! Тех, которых я у тебя забрала, здесь больше нет. Они были проданы на базаре в Гулемиме. Деньги, полученные за них, хранятся у меня до сих пор, и дали за них не так уж много, так что не стоит завышать им цену. Я так думаю, что они даже не были самцами, а возможно, вообще кастрированы. Я, по крайней мере, не заметила, чтобы они вели себя так, как настоящие самцы. В мире есть много существ, которые внешне выглядят очень даже неплохо, гордятся своим рождением и хвастаются прекрасной родословной. Но частенько бывает так, что, когда дело доходит до спаривания, они оказываются не на высоте!

К этому времени вокруг них собралась уже огромная толпа. Раздался смех, и скоро все мужчины кель-теггарт хохотали, глядя на Росси. Для них не надо было многого. Все сразу невзлюбили этого надутого типа, тем более что дурное обращение вождя Аира с Рахмой являлось оскорблением, нанесенным всему племени.

Взбешенный Росси схватил Мариату за руку, злобно повернул ее и завопил:

— Говори правду, сучка! Ты раскинула свои ножки передо мной, и тебе очень все понравилось. Ты прибегала ко мне каждую ночь!

В следующее мгновение Мариата почувствовала, как кто-то схватил ее за другую руку и вырвал из нее старинный меч. После короткой яростной схватки она была свободна. Росси лежал на земле, Амастан сидел на нем верхом, приставив старинный клинок Азелуана к его горлу.

Тут вдруг началось черт знает что. Раздался выстрел, и ночь раскололась вдребезги. Все растерялись, никто не понимал, в чем дело. Люди застыли как вкопанные и ошеломленно озирались вокруг. Может, это просто треснула скала или у кого-то ружье по ошибке шарахнуло? Но тут прозвучал второй выстрел, свистнула пуля, кто-то вскрикнул. Потом грянул оглушительный треск. Отдельные винтовочные выстрелы накрыл страшный вал плотного, непрерывного автоматного огня. Как в кошмарном сне, Мариата увидела, что Амастан вдруг опрокинулся назад. Незримый удар сбросил его с поверженного Росси. Передняя часть халата, сшитого из красивой дорогой ткани цвета индиго с удивительным отливом, теперь, в свете луны, имела совсем другой оттенок. По ней медленно расползалось какое-то черное и влажное пятно. Он неподвижно лежал на земле, у ног Росси, сына Бахеди, откинув руки назад. Старинный меч, теперь бесполезный, валялся рядом. На твердой, темной и пыльной земле его руки казались бледными и хрупкими, легкими и мягкими, как лепестки цветов олеандра.

Раздался пронзительный крик какой-то женщины.

— Амастан, Амастан, Амастан! — снова и снова повторяла она.

Это слово гулко отдавалось у Мариаты в голове, пока не превратилось в какой-то бессмысленный набор звуков. Она не сразу поняла, что это ее собственный голос, безумный и жалкий.

Все снова потонуло в оглушительном шуме. Раздавались выстрелы и пронзительные вопли, жалобный вой и дробный перестук автоматных очередей. Вокруг, хватаясь друг за друга, крича от боли и страха, размахивая руками и суча ногами в поисках опоры, падали люди. Их словно косил на месте бешеный ураган.