Дорога стали и надежды

– Да… – Морхольд покачал головой. Движение Дарья не успела и заметить. Тесак, только что лежавший на столешнице, метнулся вперед, рубанул, казалось, прямо по лицу Клеща. И с хрустом врубился в доски, еле заметно вибрируя в вязкой древесине. – Вот этим самым мачетом я отрубил им их поганые головы. Хотя сперва, с а-а-а-громным удовольствием отсек кое-чего другое. Повязка? Ну, тебе она все равно уже не нужна.

Клещ сглотнул, провел по щеке, посмотрел на кровь, потекшую из разреза.

– Ненавижу, когда кто-то приходует девок, козел. Это моя прерогатива, ясно тебе?

– Да, – страх перед смертью, чуть коснувшейся его, мелькнул в глазах Клеща почти сразу, но сейчас виднелся особенно сильно. Лоб заблестел мелкими капельками пота, резко и неприятно запахло мочой.

– Обоссался что ли? – Морхольд погрыз чубук. – Ай, какие мы впечатлительные. Вали отсюда, упыренок, и кодлу прихвати. Это моя девка, и если надо, я тебя на куски за нее порежу. Усек?

– Усек.

– Есть претензии?

– А?!

– Что за народ тупой пошел, а?! Говорю тебе русским языком, дубина ты стоеросовая, имеешь, чего мне предъявить, или как?

– Нет, не имею. – Клещ неожиданно и сильно побледнел. – Совершенно ничего.

– Эй, жоподуи! – Морхольд повернулся к «челнокам». – Все все слышали? Молодцы. Хозяин, ты слышал? Все, Алехандро, Лешкин сын, катись отсюда нахер.

«Шестерки», во главе с хозяином, выкатились быстро. Напоследок сбили с ног заходящего в «рыгаловку» патрульного и пару табуреток. Морхольд усмехнулся и повернулся к девушке.

– Поговорили, называется. Ты это, милая, расскажешь, как мне в голову залезала, а?

Дарья кивнула. Посмотрела на него и просто кивнула.

Глава 3 Кошмар наяву

Башкортостан, Чишмы (координаты: 54°35'38''с. ш., 55°23'42''в. д.), 2033 г. т РХ

Азамат спустился к неприметной со стороны темной выемке в холме по-над берегом. Шел очень осторожно, стараясь не задеть ничего лишнего. Говна под ногами хватало, и ладно бы, если только именно помета, веток, сухой травы и комков грязи. Как местные проглядели само место, он не понимал – под подошвами хрустели осколки костей, обломки костей и сами кости. Понятно, что далеко не все человеческие: птичьи, мелкие и полые, каких-то зверьков, более крупные, явно от животин крупнее зайца или даже местного огромного кроля.

Саблезуба пришлось приматывать веревкой к дереву, друг рвался идти с ним. Автомат он не взял, не доверяя чужому оружию, решил обойтись приобретенной у Палыча рогатиной. Да и опасно стрелять, если есть шанс на то, что дочка Мишки жива. Как ее… Леночка, да, точно. Он и видел-то ее один раз, только-только начавшую подниматься на ручках и держать головку. Маленькое и смешное существо, к своей беде покрытое легким золотистым пухом.

Так что обрез, снаряженный картечью, Азамат держал под рукой, но пользоваться им стоило в самом крайнем случае. А уж работать чем-то длинным, с острым наконечником его научили там же, где пришлось подружиться с Мишкой. Боеприпасы власти Новой Уфы экономили, благо хороших инструкторов по рукопашному бою удалось найти в достатке среди бывших военных Второй армии.

«Рогатина, вот такие дела», – Азамат внутренне усмехнулся. Если дело дойдет до мечей с топорами, станет еще веселее. Но пока им всем еще хватает пороха со свинцом, и, значит, люди пока сильны. Но вот именно сейчас… именно сейчас придется пустить в ход давно забытое, казалось бы, оружие.

Кто смог отковать наконечник, Палыч не сказал, лишь улыбнулся в усы, и все. Ясное дело, если где появился по-настоящему хороший кузнец, то стоит молчать. Умелые ремесленники сейчас на вес золота, за них держатся и готовы пойти на многое, лишь бы человек остался на своем месте. Но мастер явно «золотые руки» – длинное листовидное перо поблескивало острыми гранями, плавно спускаясь к перекладине у рожна. Короткое древко сделал уже сам Палыч, следуя указаниям Азамата.

С водяными мутантами и их слугами Пуля уже сталкивался два раза, и оба на берегах Белой. Тогда он еще состоял на службе. Память про первую пещеру-грот, ставшую логовом родственникам местной твари, носил с собой постоянно. Три глубоких рваных шрама, от левого плеча идущих вниз. Тогда опасаться за чью-то жизнь не стоило, и Азамат был не один. Но в тесной подземной кишке, с низким потолком, одинаково плохо получалось делать две вещи: выживать и разворачиваться. Опыт запомнился, и оскепище, древко оружия, сейчас не превышало метра с небольшим.

Азамат остановился перед провалом входа. Втянул сырой воздух, ловя подозрительные запахи. Слуги навьи, люди, на свою беду попавшие в плен к мутанту, долго не жили. И вонь умирающего тела выдавала их с головой. А как еще, если жить в волглой норе, наполненной испарениями, идущими от заболоченной старицы? Не обращать внимания на раны и содранную сучьями, камнями и чем-то еще кожу и саму плоть? Водяные использовали пленников, заставляя их служить до того самого момента, когда от живого организма практически ничего не оставалось. А есть падаль… для них привычно.