Дорога стали и надежды

Поезд умирал. Уходили в небытие не только люди, ехавшие на нем, но и сам состав. Мощное тело локомотива уже остыло, политое проливным и все усиливающимся дождем. Тлела обшивка и дерево вагонов, пробитых молотами танкового орудия, по путям текли ручейки крови, капавшей с платформ.

Давешний железнодорожник в светлом плаще перестал кричать. Его выбросило из бронеплощадки при взрыве котла, и он валялся прямо перед остатками локомотива грязным, с бурыми потеками и пятнами, мятым мешком. Лежал, смотря в темное непроглядное небо над ним пустыми глазами. Вода бежала по голове и лицу, смывая красную густую шапку с левой стороны.

Первый из бронированных вагонов, смятый с носа тем же разорвавшимся котлом, опасно накренился. Металлическая гармошка, с вырывающимися в трещины и пробоины язычками пламени, еле слышно скрипела. Дверь, выдранная с мясом, виднелась у стены здания станционного управления. Из черноты проема на половину торчал кто-то горевший. Висел, чуть ударяясь прикладом, новехонький, чуть ли не со склада, АК-74М.

Второй вагон, изрешеченный очередями, пыхтел дымом через щели стальных ставней. Когда заскрипела, открываясь, дверь, рядом тут же оказались два бойца. Молодого парня, закопченного, отплевывающегося и ничего не соображающего, оттащили внутрь станции. Войновская проводила его взглядом, повернулась к платформам.

Тут пришлось хуже всего. Как ни старались стрелки бронеавтомобилей, но людей они зацепили достаточно. Войновская критически осмотрела еще шевелившийся бурый фарш и пошла к пленным. К тем, кто мог говорить.

Сюрприз ждал ее сразу. Второй, как всегда невозмутимый под маской, показал в еле освещенный угол большого зала, с остатками скамей для ожидания поездов.

– Вон тот слышал про Дармову. Знает ее.

Войновская кивнула. Илья, следовавший за ней тенью, первым оказался рядом. Взял завопившего парня за челюсть, уставился ему в глаза. Железнодорожник запыхтел, нервно и прерывисто дыша через выпяченные вперед губы. Из левой ноздри, пузырясь, выскочила и лопнула кровяная сопля. Илья Серый плевал на это, продолжая смотреть тому прямо в глаза. Через минуту, наполненную уханьем и шумным сопением раненого, Серый, наконец-то, выпрямился.

– Он ее знает. Не врет. Жаль, не могу серьезно копаться в его мозгу.

– Хорошо. – Войновская кивнула. – Оттащите его в… вон туда.

В одной из двух жалких комнатенок, явно служивших для сна и отдыха, обнаружилось два топчана с матрасами. На один, наплевав на вопли, бросили раненого. Одиннадцатый, штатный санинструктор первого взвода, вопросительно посмотрел на майора.

– Перетяни ему ногу, если надо, наложи лубок. Он нам нужен, возможно, что будет нужен и дальше. Эй, как тебя зовут?

– Алекс-с-с-андр… – прошипел через сжатые зубы железнодорожник. Одиннадцатый, распоров штанину, деловито поливал ему голень спиртовым раствором. Рана не внушала доверия. Глубокая, до кости, явно касательная от осколка. – Александр Клещев.

Инга кивнула.

– Ты знаешь указанную моим сержантом девушку?

– Да, ау-у-у… – Одиннадцатый добрался таки до мяса, щедро пройдясь зеленкой. – Знаю эту суку. Челюсть она мне сломала недавно.

– Хорошо, – майор сняла шлем, подняла маску наверх и повернулась к пленному. – Тогда сейчас тебе предстоит поработать на опознавании. Согласен?

– А если она ушла на каком-то транспортном средстве? – Илья, сев на свободный топчан, рассматривал пленного. – Парень не врет, и то хорошо.

– Если она ушла, то ее должен догнать Шатун, если не догонит, или не вернется, то мы пойдем за ней дальше. – Инга пожала плечами. – Это как раз не вопрос. Эй, Клещев?

– Да?

– Ко мне следует обращаться – госпожа майор. Ты понял?

– Да, госпожа майор.

– Жить хочешь, да?

– Очень.

Инга кивнула Второму, подзывая сержанта.

– Всех подходящих живых построить, ну и принести мертвых. Девушка, на вид от пятнадцати до двадцати лет, не более. Вряд ли отыщется много кандидатов.

И повернулась к Клещеву.

– Тебе пока везет, Клещев. Ты знаешь, кто мы такие?

– Нет. А должен? – а испуганным парень не выглядел. Уставшим, злым, терпящим боль, но не испугавшимся. Войновская усмехнулась.

– Как раз и нет. Если бы знал, пришлось бы погибнуть очень многим.

– Вы серьезные люди, жаль, батя мой погиб. Сейчас он явно смог бы с вами договориться.

– О чем? – заинтересовалась Войновская. – Почему ты так считаешь?

Клещев взялся на столбик, державший топчан, сел. Прищурился, глядя на лицо майора, и улыбнулся. Красивой, мягкой и наверняка внушающей приязнь, улыбкой.

– Отец один из тех, кто сделал Кинель тем, что крепость сейчас есть. Мы торгуем со всей областью, ее остатками, и с соседними. Хотя теперь я за него, сможем договориться…

Инга покивала, неожиданно оказавшись совсем рядом с раненым. Мягким кошачьим движением взяла его за волосы, запрокинула голову назад и наклонилась к уху:

– Договориться? Я смотрю, мой дорогой, ты уже ощутил вкус жизни? Я ошибаюсь?

Клещев что-то просипел, явно стараясь ответить.