Дорога тайн

– Просто надеюсь, что ты похож на Риверу в его доброте, – сказал брат Пепе Хуану Диего во время доставки той или иной охапки книг. (Хуан Диего выуживал у Пепе все, что тот, возможно, знал или слышал о наиболее вероятном отце мальчика.)

Всякий раз, когда Хуан Диего спрашивал el jefe, почему тот относил себя лишь к возможным отцам, хозяин свалки всегда улыбался и говорил, что он, «возможно, недостаточно умен», чтобы быть папой «читателя свалки».

Хуан Диего, наблюдая, как Ривера поднимает пропановый бак (полный бак был очень тяжелым), вдруг произнес:

– Когда-нибудь, jefe, я буду таким сильным, что смогу поднять бак с пропаном – даже полный. – (Только так, обиняками, читатель свалки мог поведать Ривере, как ему хотелось надеяться, что хозяин свалки – его отец.)

– Нам надо ехать, – это все, что сказал Ривера, забираясь в кабину своего грузовика.

– Ты до сих пор не починил боковое зеркало заднего вида, – сказал Хуан Диего.

Лупе что-то бубнила, подбегая к грузовику, за ее спиной захлопнулась дверь лачуги. Звук пистолетного выстрела, изданный закрывшейся дверью, не произвел никакого впечатления на стервятников, горбатившихся на дороге над мертвой собакой; теперь за работой было четыре стервятника, и ни один из них даже не вздрогнул.

Ривера уже не дразнил Лупе скабрезными шутками насчет водяных пистолетов. Однажды Ривера сказал: «Вы, дети, так помешаны на этих брызгалках, что люди могут подумать, будто вы практикуете искусственное оплодотворение».

Эта фраза уже давно имела хождение в медицинских кругах, но дети свалки впервые узнали о ней из научно-фантастического романа, спасенного от огня. Лупе восприняла ее с отвращением. Услышав об искусственном оплодотворении, она вспыхнула от подросткового возмущения и гнева; в ту пору ей было одиннадцать или двенадцать лет.

– Лупе говорит, она знает, что такое искусственное оплодотворение, и она думает, что это гадость, – перевел Хуан Диего слова сестры.

– Лупе не знает, что такое искусственное оплодотворение, – возразил хозяин свалки, однако с тревогой посмотрел на возмущенную девочку.

Кто знает, что ей мог прочесть читатель свалки? – подумал el jefe. Даже будучи маленькой девочкой, Лупе была решительно против всего неприличного или непристойного, хотя и отмечала последнее своим вниманием.

На сей раз Лупе возмутилась еще больше обычного (пусть и в непонятной форме).

– Нет, она знает, – сказал Хуан Диего. – Хотите, чтобы она описала искусственное оплодотворение?

– Нет-нет! – воскликнул Ривера. – Я просто пошутил! О’кей, водяные пистолеты всего лишь брызгалки. Давайте на этом и остановимся.

Но Лупе все бубнила свое.

– Она говорит, что ты всегда думаешь только о сексе, – перевел Ривере Хуан Диего.

– Не всегда! – воскликнул Ривера. – Когда я с вами двумя, я стараюсь не думать о сексе.

Лупе продолжала что-то бубнить. Она топала ногами – ее ботинки были велики ей; она нашла их на свалке. Ее топот превратился в импровизированный танец – включая пируэт, – она все ругала Риверу.

– Она говорит, что это низко – осуждать проституток, если ты все еще шляешься к проституткам, – объяснил Хуан Диего.

– О’кей, о’кей! – воскликнул Ривера, подняв над собой мускулистые руки. – Водяные пистолеты, брызгалки – это просто игрушки, никто от них не забеременеет! Что бы там ни было.

Лупе перестала танцевать; она указывала пальцем на свою верхнюю губу, продолжая дуться на Риверу.

– А что теперь? Что это такое – язык жестов? – спросил Ривера Хуана Диего.

– Лупе говорит, что у тебя никогда не будет подруги, которая не была бы проституткой, даже если ты избавишься от своих глупых усов, – ответил мальчик.

– Лупе говорит то, Лупе говорит се, – проворчал Ривера, но девочка все не сводила с него темных глаз, рисуя пальцем отсутствующие усы над своей гладкой верхней губой.

В другой раз Лупе сказала Хуану Диего:

– Ривера слишком уродлив, чтобы быть твоим отцом.

– El jefe внутри не уродлив, – ответил мальчик.

– У него в основном хорошие мысли, кроме как о женщинах, – сказала Лупе.

– Ривера любит нас, – сказал Хуан Диего сестре.

– Да, еl jefe любит нас обоих, – признала Лупе. – Даже хотя я не от него – и ты, вероятно, тоже не от него.

– Ривера дал нам свою фамилию – нам обоим, – напомнил ей мальчик.

– Думаю, это больше похоже на кредит, – сказала Лупе.

– Как наши фамилии могут быть кредитом? – спросил мальчик; его сестра пожала плечами, как их мать – трудно описать, как именно. (Всегда почти одинаково, и все же каждый раз чуть иначе.)

– Может, я, Лупе Ривера, всегда ею и буду, – несколько уклончиво ответила девочка. – А ты – другое дело. Ты не всегда будешь Хуаном Диего Риверой, ты другой, – единственное, что сказала об этом Лупе.

В то утро, когда жизнь Хуана Диего вот-вот должна была измениться, Ривера не отпускал пошлых шуточек насчет пистолета-брызгалки. El jefе с рассеянным видом сидел за рулем своего грузовика; хозяин свалки был готов совершить несколько ездок, начав с груза меди – тяжелого груза.