Дорога цвета собаки

Над Безымянным озером плавал ворон – это было первое, что приметил Годар в открывшемся оазисе. Травы и кустарники в сравнении с блеклой растительностью остальной зоны казались садовыми культурами. Среди них возвышался шатер. Само озеро, слывшее в народе недобрым еще до дракона, потому что никто не встречал человека, сумевшего побывать на противоположном берегу, смотрелось издали, как клинок широкого ножа: левый берег был выгнут, словно в нем застряло острие, правый же представлял прямую линию. За противоположным берегом продолжалась срезанная горизонтом равнина – ее полоска была голубовата и неподвижна так же, как поверхность воды.

Шевелилась от легкого ветра только пестрая ткань шатра. И плавал без шума в небе над озером ворон.

Следов битв на берегу не было. Сломанное оружие, скелеты, остатки одежды, искореженная, пережженная земля – все, о чем рассказывал король и другие участники его юношеского похода, словно быльем поросло.

– Кто здесь находится?!- воскликнул Годар, обернувшись к Мартину, который, прищурившись, недоуменно разглядывал шатер, понукая заупрямившегося коня.

– А ты знаешь, ведь он из несгораемого шелка,- протянул Мартин, не спуская с шатра глаз.- Где там у него вход…

Годар тяжело, с гулом проскакал вперед и нащупал взглядом прорезь в новеньких шелках – она находилась слева; шатер, таким образом, стоял боком к береговой линии. Со стороны же озера открылась огромная куча пепла,в котором валялись почерневшиебычьи кости.Поодаль лежали связанные бечевой грабли, метла и лопата.

Мартин слез с лошади и, держа правую руку нп рукояти сабли, откинул левой полу шатра. "Никого",- сказал он, и Годар сразу же соскочив со своего коня, вбежал внутрь.

Пол тоже был выстлан несгораемым шелком – Годар отметил это не без смущения: ступать по нему в пропыленных сапожищах было варварством. Пестрота и обилие драгоценных тканей давили на психику. Дополнительные отрезы шелковой материи были прикреплены, словно ковры, к шелковым же стенам. Остальной шелк, самых разных расцветок, хранился в громадных рулонах, выстроенных в несколько рядов у одной из стен. Посреди пола был выставлен частный сервиз из китайского фарфора. В углу располагался сундук с шелковой скатертью и на ней – чайник и два ведра из жести. Больше в шатре ничего не было.

Приоткрыв сундук так, чтобы не сдвигать чайник с ведрами, Годар обнаружил гору полотенец, кинжал, широкополую черную шляпу и красный плащ. Это не показалось ему более удивительным, чем все остальное, и он захлопнул крышку.

Охранявший вход Мартин видел все то же самое, кроме содержимого сундука.

– Кто по-твоему, здесь хозяйничает?- негромко крикнул он вслед Годару, который, покинув шатер, моментально вскочил в седло и был уж у воды, находящейся всего в двенадцати шагах.

– Какой-нибудь иностранец – любитель экзотики. А может, твои соотечественники устроили здесь пункт контрабанды несгораемым шелком. Именем же дракона прикрылись для острастки. Может, стоит поискать его чучело?

– Хотел бы я быть таким скептиком.

Взяв коня под уздцы, Мартин пошел к озеру. На краю берега Годар, оперевшись о седло, задумчиво глядел в глубь с высоты своего роста.

– Жаль, что на поле не осталось оружия, я хотел присмотреть себе еще парочку копий,- тихо сказал он, когда Мартин встал рядом.

– Ты все еще веришь, что дракона можно побить железом?Я не выкинул свое оружие только потому, что не хотел, чтобы болваны из Скира объявили меня еще и трусом. Для победы нужен миг-вспышка, озарение.

– Раньше ты говорил, что бой – это труд.

– Вспышка – последняя точка в работе. Говорят, на забытом языке коренных жителей страна эта называлась Мигом. По другим данным,- Переходом. Может, в этом что-то и есть.

– Ты видишь, Мартин?!- вскрикнул Годар шепотом.- Там, на дне?..

– Да. Ночной город,- хрипло произнес Мартин,- жаль, что на окнах заперты ставни. Я не смогу увидеть жителей.

– Какой город? Это остров – тот самый песчанный островок в суэнском озере, где была прежде вершина из моих снов. Только теперь на пески легла красная земля и в ней проросло семя. Не помню, чтобы я его посадил, но мне кажется, что росток привечает меня, как хозяина. Но, послушай, если мы видим разное, то что мы тогда видим?

– Мы грезим,- сказал Мартин. Взглянув на его лицо, Годар увидел, что глаза Зеленого витязя полуприкрыты.

Этой мимолетной отвлеченности от картины, слабо брезжущей со дна – неглубокого, лежащего прямо под ногами у обрывистого берега, было достаточно, чтобы остров исчез. Всюду – там, где лежал остров с тянущимся к нему в воде ростком и дальше, насколько хватило глаз – появились моменты: россыпи монет, сияющих позолотой.

– А как тебе эта картина?- поинтересовался Годар, нарочно не выпуская дна из поля зрения.

– Трудно сказать, что это может значить,- в голосе Мартина послышалось замешательство.

Присев, Годар запустил в воду руку и достал монету.

– Держи!- подбросив на ладони позолоченный профиль Кевина I, Годар передал находку Мартину, радуясь, что обнаружил разницу между видением и явью.