Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник)

– Мы с ней старые друзья! – заявляет Вацек. – Пусти ее, Борис!

Еще того не легче! Мало того, что Вацек вдруг оказался «Стасем», так еще и Володя почему-то «Борис»!

– В таком случае, я за нее тоже ручаюсь. Два поручителя – это солидно. Садись, Сашурка! – И Володя пододвигается на диване, чтобы дать мне сесть рядом с ним.

Я, конечно, пристраиваюсь около Володи – становлюсь маленькой, незаметной. Все забывают обо мне и продолжают прерванный разговор.

– Последний вопрос, – говорит Володя, – о студенческом бале.

Оказывается, на следующей неделе после Пасхи в городе будет устроен благотворительный бал в пользу нуждающихся студентов. Полиция согласна дать разрешение на устройство такого благотворительного бала под ответственность трех человек, известных и уважаемых в городе. По просьбе студентов три уважаемых человека согласились взять на себя ответственность «за порядок и законность» на студенческом балу. Эти трое уважаемых: инженер Сергей Иванович Свиридов, доктор Иван Константинович Рогов и доктор Яков Ефимович Яновский.

Меня этот бал не очень интересует, хотя папа там и уважаемый: на балы меня не берут. Впрочем, Володины гости тоже мало интересуются самим балом. Им интересно, как говорит один из них, «чего можно от этого ждать?». Невольно я вдруг вспоминаю: когда в прошлом году умер царь и все волновались, позовет новый царь себе на помощь людей из народа или не позовет, Вацек тогда сказал мне: «Рабочий человек ждет добра не от этого!» А вот сейчас рабочие люди – их тут, вместе с Вацеком, трое – спрашивают, чего можно ждать от благотворительного студенческого бала.

Володя отвечает на этот вопрос:

– Трудно, конечно, предугадать, какой будет выручен сбор. Но, вероятно, получится приличная сумма. И это может оказаться очень кстати…

Для чего, для кого кстати?

Дальше говорят о совершенно не интересных для меня делах. Я перестаю вслушиваться и от нечего делать разглядываю Володю, словно в первый раз его вижу. Что есть в нем такого, что отличает его от окружающих? Володя – как молодое дерево, которое изо всех сил тянется вверх, к солнцу, к буйным ветрам, к светлым дождям. Задумчивые глаза Володи смотрят поверх окружающих не только оттого, что он очень высок ростом: нет, он словно всегда вглядывается во что-то очень хорошее, радостное, чего не видят другие люди.

Приходит Леля, зовет всех чай пить.

Гости отказываются – они собираются уходить.

– Стась! – напоминает Вацеку Володя. – Знаешь порядок? Не все сразу и с разного хода.

Когда уходит последний гость, я, конечно, начинаю задавать вопросы:

– Володя, почему ты зовешь Вацека Стасем, а он тебя – Борисом?

Володя беспомощно переглядывается с Лелей.

– Ну, как тебе объяснить? – разводит он руками. – Не поймешь ты…

– От тебя, Володя, – говорю я с обидой, – от тебя… такое!.. Ну, скажи еще, что я – невозможный ребенок! И что я задаю дурацкие вопросы! И чтобы я вообще убиралась вон!

– Рассвирепела муха, как тигр! – смеется Володя. – Ну, вот вообрази: полиция вдруг станет искать меня или Вацека…

– Как после первого мая? – догадываюсь я.

– Вот именно! Полиция ищет Вацлава и Владимира, а их нет! Есть Борис и Станислав!

– Это чтобы сбить их с толку, да? – соображаю я.

Но Володя не отвечает мне… И вообще я вдруг замечаю, что никто не помнит о моем присутствии, как если бы меня совсем не было в комнате. Леля подошла к Володе, села на ручку его кресла. Володя поднял к ней голову и приложил ее руку к своей щеке.

Я понимаю: я мешаю Володе и Леле.

Но тут я не обижаюсь. Тихонько, на цыпочках, я выскальзываю вон из комнаты.

А они, наверно, даже не заметили этого!

* * *

Между тем в квартире бабушки и дедушки – тоже предпраздничное волнение и суета. Бабушка и Бася-Дубина с ног сбились в ожидании гостей: к вечерней пасхальной трапезе должны съехаться и сойтись все семь сыновей! Кроме уже приехавших Тимы и Абраши, ждут еще дядю Ганю, врачаокулиста из Петербурга, и дядю Лазаря, студента-медика из Харькова. Да еще здешние сыновья – папа, Николай, Мирон. Итого – семеро!

Бабушка священнодействует на кухне – они с Басей трудятся над громадной пасхальной индейкой, готовят пасхальные сладости: тонко наструганную редьку в меду, медовые «тестички», маковники. И, как всегда, бабушка без умолку тараторит:

– Такие дети, как у меня, Басенька, так это искать и искать – и все равно не найдешь! Так уж лучше и не ищи! Конечно, вырастить семерых сыновей – это не легкое дело… И не спорь, пожалуйста, Бася, это же каждый ребенок понимает. Наш домовладелец – богатый уж-ж-жасно! – так он всегда говорил нам, мне и старику: «Ну куда вам столько детей? Вы же бедные люди, куда вы денетесь с таким оркестром? На свадьбах будете с ними играть, что ли? Чтоб они потом обходили всех гостей с тарелкой и собирали пятаки? Или, может, они будут ходить в праздник по домам, ряженые, представлять представления?»

Бабушка тихонько смеется этим своим воспоминаниям. Ее руки ловко и умело колдуют над пасхальной рыбой.