Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник)

Тут из какой-то боковой двери – это и есть черный ход в ресторан – высыпает группа мужчин во фраках. Один из них посадил к себе на плечо Юльку. Открывая в радостной улыбке милые передние зубки, надетые «набекрень», Юлька машет рукой и кричит:

– Мамця! Таточка!

Но тут Юзефа начинает почему-то проявлять признаки беспокойства.

– Якись паны… – бормочет она. – В храках! Куды ж я з ими пойду?

Но уже Анеля Ивановна увидела нас, расцеловала и вместе со Степаном Антоновичем ведет нас к себе.

В это время в группе «панов», одетых во фраки, появляется повар в белом фартуке и колпаке. За ним – Гануся, тоже судомойка ресторана, такая же, как Анеля Ивановна. Гануся, видно, сейчас от лохани, с подоткнутой юбкой. Она бесцеремонно расталкивает мужчин во фраках и бросается целовать новобрачных. Она плачет от радости за них, но не касается их своими разведенными в стороны мокрыми руками.

Анеля Ивановна и Степан Антонович целуются с судомойкой Ганусей, с поваром и со всеми господами во фраках.

Но тут старик повар предостерегающе поднимает указательный палец:

– Хлопцы, в зал!

И все господа во фраках опрометью бегут в ресторан. Анеля Ивановна приводит нас с Юзефой в каморочку, где живут они с Юлькой, – под лестницей, со скошенным потолком. Степан Антонович тоже надевает фрак и уходит в ресторанный зал. Анеля Ивановна быстро сменяет праздничное платье на свою каждодневную затрапезку и становится в кухне рядом с Ганусей у лохани. И все становится таким, как каждый день… Нет, все-таки не все!

– Юлечко! – кричит Анеля Ивановна, и синие глаза ее сияют. – Юлечко, угощай дорогих гостей.

Юлька угощает нас конфетами и яблоками.

Анеля Ивановна вбегает на секунду к нам.

– Тетечко! – просит она Юзефу. – Может, вы выпьете килишек (рюмочку)?

И убегает.

Выпив «килишек», Юзефа с удовольствием крякает. Потом она спрашивает Юльку, кто были те паны, которые дожидались новобрачных у входа.

– Так это ж наши лакеи! – отвечает Юлька.

– А почему на них храки надеты?

– Ну как же! В хорошем ресторане лакей всегда во фраке! – объясняет Юлька. – Видели того, кто меня на руках держал? Это Станислав, старший лакей. У него аж два фрака: на будни и на праздник. Ох, он и бережет их! Ведь без фрака его в приличный ресторан не возьмут.

Мимо каморки Анели Ивановны все время пробегают туда и обратно лакеи с подносами, уставленными кушаньями и бутылками, которые они несут посетителям в зал. Из зала доносится музыка – скрипка и рояль. Но, наверно, – наверно! – в зале не так весело, как здесь, в каморке под лестницей, куда время от времени вбегают на секунду то Анеля Ивановна, то Степан Антонович.

В одну какую-то минуту они появляются оба, словно какое-то счастливое облако, соединив, внесло их одновременно. Они весело кивают нам, – сейчас они убегут…

– Горько! – раздается от двери веселый мужской голос. – Горько!

И за спиной новобрачных появляется Вацек! Тот Вацек, который пропал с самого 1 мая!

Он стоит в дверях, рыжий, худющий, заросший, но веселый, как всегда, и улыбается во весь рот!

– Ваць… – узнает Юлька и восторженно хлопает в ладоши. – Ты пришел?

– Да. Пришел.

– Откуда? – ахает Анеля Ивановна.

– Оттуда. Все расскажу подробно, когда меня накормят. Знаете, в тюрьме был очень плохой ресторан… Но послушайте, – что я вам сейчас сказал? Я сказал: «Горько!» – Горько-о-о! – подхватывают из кухни. – Горько!

Степан Антонович наливает вина в две рюмочки. Берет одну себе, другую подает Анеле Ивановне. Они выпивают вино, глядя неотрывно друг другу в глаза. Потом Степан Антонович кладет руки на плечи Анели Ивановны, они целуются, и Степан Антонович ласково прижимает ее голову к своей щеке. Все это длится одну секунду…

– Степа! – кричат Степану Антоновичу. – Бифштекс на девятый столик! И консоме с пирожком – на одиннадцатый.

И все разбегаются, каждый к своей работе…

– Ну, какая была свадьба? – спрашивает меня дома мама.

– Чудная! – говорю я.

Я и сегодня думаю, что эта свадьба была чудная. Одна из самых чудесных свадеб, какие я видела в жизни. Потому что – счастливая!

Глава двадцать первая Экзамен

Приходит 5 августа, и меня ведут на экзамен. Не в женскую гимназию, а в институт. Институт этот считается выше, чем гимназия. Из-за этого института у нас дома идут жаркие споры с утра до ночи!

– Всё твои выдумки! – говорит мама папе. – В женской гимназии ей будет лучше: там таких, как она, много, и отношение лучше.

Я настораживаюсь: каких это «таких, как я»? Чем я особенная?

Но папа в этом вопросе просто как скала!

– В институте учебная программа больше!

– Подумаешь, программа… – пренебрежительно говорит мама. – Ты бы ее еще в мужскую гимназию отдал, там программа еще больше.

– И отдал бы! Да не берут туда девочек… А в институте программа по математике значительно большая, чем в женской гимназии: проходят даже небольшой курс тригонометрии.

– Тригонометрия… необходимо это для девочки!.. – пожимает мама плечами.

Папа вдруг сердится:

– Да! Необходимо! Без математики нет мышления, а без мышления нет человека!