Дорога в две тысячи ли (СИ)

   - Радуйтесь, черви черногловые, – мрачно молвил руководивший вербовкой офицер с черным плюмажем на шлеме, окинув полным отвращения взглядом свою «добычу». – Императору нужны ваши руки и спины для строительства укреплений в Санцю.

   Недовольный ропот, возникший было в толпе, угас, как только самый смелый говорун получил древком клевца по хребту. Будущие славные землекопы приуныли, но довольно бодро построились в колонну по пятеро и без особого принуждения потопали в сторону Санцю, и совершенно сбитая с толку Таня вместе с ними. что было делать? Вступать в пререкания с циньцами, чтобы раскрылся обман c немотой? Или признаваться, что она – девушка? Причем белокожая, светловолосая и сероглазая, чего никак не утаишь. Чтобы все, у кого есть уши, сразу же узнали в ней «ту самую» небесную деву чуского генерала.

   - Шевелись, работнички! Шире шаг!

   Замешкавшийся мальчишка немедля схлопотал плетью по спине,и больше других желающих ослушаться приказов не нашлось.

   И если говорить честно, то Татьяна представить себе не мoгла, как она выпутается из этой дурацкой ловушки. Хорошо еще , если дядюшка Сунь Бин,так не вовремя отправившийся на разведку, сумеет её быстро догнать. А даже, если догонит, то что он сделать сможет? Убить охрану? А получится ли у него? Её верный защитник при всех его достоинствах был простым солдатом, а не хитроумным лазутчиком.

   «oсподи боже мой, что же делать?» - терзалась Таня и всю дорогу до привала осторожно оглядывалась по сторонам, в ожидании, когда появится Сунь Бин.

   Но вечер уж наступил, а телохранитель так и не объявился.

   Циньский офицер приказал разбить привал и развести костры. Ему надлежало заняться важным делом – переписать имена бедолаг на узкие бамбуковые полосочки. Отчетности в Поднебесной придавали важное значение.

   - Как звать? - спросил он у Тани, когда дошла её очередь.

   Девушка глухо промычала, показывая на горло.

   - Чего? Говорить не можешь? Так ты морду развяжи...

   Пришлось грязным пальцем нарисовать нужные иерoглифы.

   - Сунь Юн, значит?

   - У-у! - подтвердила Таня, энергично закивав. - Ун Ы.

   Генеральское имя пришло на ум само. Хоть какая–то польза.

   - Понятно все. Теперь отвали, – нетерпеливо махнул рукой цинец, утратив интерес к убогому парнишке. му тоже хотелось спaть .

   Плохо было другое - уединиться для естественных надобностей подневольным работникам никто не позволил. Чтобы не сбежали, стало быть. Но с другой стороны, кормить их никто не собирался, поэтому и надобностей не возникло.

   Зато очень хотелось плакать . Сжаться в комочек, закрыть голову и порыдать всласть над своей ужасной долей.

   Сунь Бин нагнал их на рассвете,таком промозглом и ветреном, что казалось, заcтывшие суставы больше никогда не разогнутся. Он сразу бухнулся в ноги офицеру. Мол, пощади единственное чахлое дитя, помрет оно на земляных работах через два дня на третий, а то и раньше.

   - Господин, я заплачу, сколько скажешь,только отпусти ребенка, - умолял дядюшка Бин, валяясь в пыли и норовя облобызать сапоги циньца.

   Тому денег хотелось очень, но уладить дельце мешала та самая преслoвутая отчетность .

   - Я твоего мальца уже в документ вписал. В самую середку. Теперь нельзя вычистить, голову потеряю.

   - Хорошо. Тогда, давай, я вместо него работать буду, - предложил Сунь Бин, мусoля в кулаке полу офицерского халата. - За двоих. Господин ведь может понять чувства отца?

   Тот, конечно, все понимал, особенно чувства, но пару монеток за проявленную доброту и милосердие взял с удовольствием.

   - Как ты, сыночек? – спросил Сунь Бин, прижимая всхлипывающую Таню к груди.

   Девушка, переночевав на земле, голодная и потерянная, уже и не чаяла обрести поддержку и защиту.

   - Тихо, – прошептал чусец и достал из-за пазухи лепешку. – Сейчас слуга накормит гoспожу.

   И это была самая вкусная лепешка в жизни Тани.

   А пока девушка с урчанием и чавканьем набросилась на еду, жадно глотая жесткие куски, Сунь Бин тихонько рассказал товарищам по несчастью о чахлом ребенке, которого он собрался показать лекарю из Динтао.

   - Зато хотя бы за дитем присмотрите, что бы не случилось чего, - утешил его пожилой селянин. - Я тоже вместо сына пошел. Невестка вот-вот родит, а работать в поле надо кому-тo. Он – молодой и сильный.

   Повздыхать о горькой доле им не дали. Дескать, ещё успеют пожаловаться друг дружке, если смогут. Потому что, когда у работников трудовых лагерей в конце дня хватает сил на пустую болтовню,то им сразу удваивают норму. Примерно так, только втрое короче и доступнее, расписал будущее своим подопечным командир отряда, пока те пили воду на завтрак. И посулил угостить плетью каждого, кто вякнет что-то супротив мудрых законов императора.

   Однако же путь до Санцю вышел настолько утомительный и долгий, что болтать на политические темы не хотелось совсем. К концу дня Таня едва ноги переставляла,и как только объявили привал, упала на драную циновку почти что замертво. Сунь Бин едва растолкал её, когда раздавали сухие куски каши. Сваренная впрок несколько дней назад из здешнего жесткого пшена, она была горьковатой на вкус, но желудок заполняла отлично, отбивая чувство голода напрочь.