Дорога в две тысячи ли (СИ)

   - Это пока! – тут же напророчила девушка. — Ну-ка,ты сам додумался – или братец Синь предложил?

   У Лю мелькнула было мысль о самопожертвовании, дескать, моя была идея, Цзи Синь не причем, но инстинкт самосохранения поборол благородство.

   - Это всё он.

   - Так я и знала, - с мрачным удовлетворением кивнула Люси. – Прямо-таки чуяла, что эта морда конфуцианская постарается свинью подложить…

   - Свинью? – недоуменнo вскинул брови Лю. - Зачем свинью? Куда подложить?

   - Не куда, а кому! Тебе в постель, голубчик!

   - О… - снова вздохнул Пэй-гун. - Так вот оно что…

   - Знаешь что, Сын Неба, засунь-ка это свое «вот оно что» в… в… - Люся вздохнула, выдохнула и отчеканила: - Короче. сли тебе дорог твой стратег, передай ему, чтобы завязывал с интригами. Пусть пожалеет родственницу.

   - Почему это?

   - Потому что у женщины по имени Ци Бин очень плохая судьба, - зловеще поcулила «хулидзын». – Очень, очень плохая. Врагу не пожелаешь. Так ему и скажи. Пророчество такое.

   - Что-то мне подсказывает, что очень, очень плохая судьба ждет не только девицу Ци, если вдруг… - пробормотал себе под нос Лю, о девушка услышала и криво усмехнулась:

   - Никаких девиц рядом с тоб… рядом со мной не будет. Если так нужно, найди пару евнухов,и закроем этот вопрос.

   - Евнухи так евнухи, – покладисто закивал Лю Дзы. - Я просто думал, ты не одобряешь евнухов. Но теперь вижу, что ошибался. И даже понимаю, почему ты предпочтешь видеть рядом евнухов, а не девушек, моя госпожа.

   Люся глянула на него исподлобья и отвернулась. Вот зараза. Ничего-то от него не скроешь… Проницательный, чертяка коварный!

   Пэй-гун дотянулся до остывшего чая и залпом выпил все, что плескалось в чашке. Он сегодня узнал ровно столько, сколько хотел,и даже больше.

   В Дане пришлось задержаться,и – нет, не Люся и ее раненая нога послужили причиной промедлению. Лю побожился своими китайскими богами, что дело не в ней, и у девушки не было причин ему не верить. Слишком уж озабоченным выглядел Пэй-гун, когда улучал минутку, чтобы быстро глотнуть мерзкого горького чая, заглотить пельмень и, молниеносно поцеловав ее куда придется, снова пропасть до позднего вечера. А в ночи Люся уже в полусне слышала, как он на ощупь, чтобы ее не беспокоить, пробирался в покои, падал на раскладную кровать за ширмой и засыпал. И вот как можно было донимать его своими заботами, когда он уставал так смертельно? Девушка знала, конечно, в чем тут дело. Лю бывал скрытным и изворотливым, как хорь в амбаре, и только друзья-побратимы разделяли его тревоги… и еще – «госпожа хулидзын». рмии Пэй-гуна не хватало провианта,и добыть его было негде. На самoм деле, поход в сердце Цинь мог закончиться, едва начавшись, по самой банальной причине – солдат надо кормить. Если воинам каждый день не выдавать по миске похлебки, лепешке и котелку каши, воины начнут добывать провиант сами. А такого допустить никак нельзя,ибо ничто так не отвращает сердца людей от героя, как реквизированная скотина и опустевшие закрома. Лю Дзы стремился завоевать народы, а не земли, захватить Цинь лаской, а не таской, следовательно, грабить было нельзя. А покупать – не на что.

   Неудивительно, что он стал сам не свой. Искушение разок, всего лишь один-единственный раз использовать право предводителя армии,и даже не приказать, а просто отвернуться и сделать вид, что не видел, как его соратники трясут толстосумов… Не может быть, чтобы эти мысли не посещали лохматую голову Пэй-гуна. Но жертвовать свoим единственным преимуществом он не мoг икак. Армия Лю уступала всем прочим чжухоу в численности, в качестве доспехов и оружия, в числе лошадей и осадных орудий, но зато люди ему верили. стоит лишь раз позволить своим бойцам разграбить сдавшийся город, и ни одна паршивая крепостица не откроет больше ворота перед мятежником Лю и его бандой.

   Люся все это понимала, и разделяла его тревоги – как могла, вoт только могла она немного. Добыть Пэй-гуну провиант? х, да если бы это было так просто! Даже братец Цзи Синь не сумел ничего придумать, где уж ей-то? Это не «небесные явления» разыгрывать,тут думай – не думай, а просо и мясо сами собой не появятся.

   Ей, кстати,тоже поводов для веселья особых не находилось. Люся, вынужденная ограничить свою деятельность недолгими прогулками по саду и разглядыванием рыбок в пруду, отчаянно, люто затосковала. Всё вокруг, весь этот паршивый древний Китай, все эти желтомордые упыри – все были чужими. Все, кроме него. Поймав себя как-то на этой мысли, Людмила по-настоящему испугалась. Все и вся – чужие, а Лю – уже нет, он уже свой.

   «Я привыкла, - уговаривала она сама себя. - Я просто привыкла. Привязалась. Как привыкла, так и отвыкну… потом».

   Потом, когда они с Танюхой, отобрав у ворогов папенькиных рыбок, вернутся на чертову Цветочную гору к затейнице-богине и отправятся домой. Потом… придется отвыкать. Забыть не только голос, взгляд, улыбку – ох, как же он умеет улыбатьcя, этот хитрец-Лю! – запах дождя и ветра, дыма и железа,и тепло его рук на ее плечах,и то, как он встряхивает головой, отбрасывая со лба растрепавшиеся волосы, и как…