Дорога в Эсхатон (СИ)

— Я не знаю, пресветлый, — в глазах зелейника мелькнула растерянность, — в нашей библиотеке ни одной карты не сохранилось.

— Вы здесь жили тысячи лет, строили города, дороги, плавали на кораблях, а карт не осталось?!

— Да, пресветлый, так уж сложилось, — развёл руками Ведагор. — Но я читал в одной книге, что где-то во внутреннем мире есть великий город Рапаит — Пьющий Солнце. В нём хранятся великие знания.

— Или хранились, — мрачно поправил Проквуст. — Ведагор, как же так: столько тысяч лет здесь живёте, а карт нет?!

— Были, пресветлый Гора, были, — зелейник грустно вздохнул, — только когда наги объявились, утерялись во времени. Теперь остались только легенды о дальних краях.

— Например?

— Например?, — замешкался зелейник. — Остров Буян есть.

— А там что?

— Там хранится память.

— О Гипербарее?

— Не ведомо. В книге сказано: память и с заглавной буквы прописано!

— Вот бы взглянуть!

— Не дано это человеку, древняя магия остров сторожит.

— Круто!, — Проквуст встал и потянулся. — Прости, Ведагор, я иду спать и тебе советую.

— Не смогу я заснуть, пресветлый.

— Дело твоё, но запомни, завтра до захода солнца — никаких титулов! Понял?

— Понял, пресв…, Гора.

* * *

Проквуст проснулся в сторожке один. В щели врывались яркие лучики, за окошком мелькали тени и слышались голоса. Артём! Он вскочил. В это время в сторожку заглянул сын, весёлый и здоровый на вид.

— Папа, привет!

— Артём, ты как?

— Всё отлично, чувствую себя нормально, обрабатываю. Пап, я сейчас!

Подросток исчез за дверью.

— Ну, слава Богу!, — Георг перекрестил дверной проём, из которого что выглядывал сын, потом перекрестился сам. Потянулся.

В сторожку вновь влетел Артём с большим мясным бутербродом на глиняной плошке и кружкой, источающей оглушительный запах кофе.

— Кофе?!

— А чего? Разве ты не хочешь?

— Ещё как хочу!, — Проквуст откусил бутерброд, принял в руки кружку и невнятно спросил: — Что там народ делает?

— Все как всегда, только Ведагор странный какой-то. Всё вокруг меня вертится, словно принюхивается, но ничего не говорит, не похоже на него.

— Да? И чем же?

— Больно смирный стал, в глаза мне то и дело заглядывает. Хотел я ему в голову залезть, поинтересоваться, но решил, что нехорошо это.

— Правильно решил, сын, а ответ ты сегодня узнаешь, я обещаю.

— Загадки?! Здорово!

— И ещё будут. Наг живой?

— Живой. Они живучие, чуть что, в летаргический сон впадают, могут высохнуть как мумия, а водой капни, оживают. Те ещё твари!

— Подожди, сынок, не вороши, рано ещё.

— Да, пап, я уже освоил…

— Артём!, — строго, почти зло оборвал его Проквуст. — Сколько раз тебе говорить, это не игра?! Делай, что говорю!

— Пап, я же уже взрослый, ты что, до конца моей жизни будешь мной командовать?

— До конца своей, — Георг улыбнулся и подмигнул.

— Да ну тебя, — хихикнул Артём, — давай, вылезай из берлоги.

Сын вышел и сразу в дверь сторожки заглянул зелейник.

— Доброе утро, пр…

— Старик, я тебя испепелю!

— Прости, Гора, забылся.

— Ладно, заходи, коли пришёл. Тебе тоже доброго утра.

Ведагор вошёл и нерешительно присел на пенёк у двери. Он с таким обожанием смотрел на Проквуста, что у него кусок в горле застрял.

— Слушай, Ведагор, дай поесть спокойно! Ты ж меня насквозь глазами проел. Вон, даже мальчишка мой и тот заметил, что ты изменился.

— Прости, Гора, я по поводу твоего сына и зашёл.

Георг прекратил жевать и настороженно уставился на старика.

— Говори, что за повод?!

— Он ведь твоей крови?

— А чьей же ещё?, — искренне удивился Проквуст.

— И языком ирийским владеет?

— Ох, Ведагор, даже не знаю, стоит ли отвечать тебе на этот вопрос?

— Гора, моя жизнь отныне принадлежит тебе и на всё воля твоя.

— Да уж, такое от тебя, ехидного упрямца, услышать, дорогого стоит. Хорошо, отвечу: Артём знает ирийский язык и ещё кучу разных языков. И что с того?

Лицо Ведагора осветилось радостным восторгом.

— Слава Дажбогу! Я так и думал!

— Ведагор, не томи!, — Проквуст поставил рядом с собой плошку с остатками бутерброда и кружку с недопитым кофе. — Даже аппетит испортил, а помнишь, как ты сказал: испортишь аппетит, выгоню?!

Бедный старик побледнел и принялся валиться вперёд, видимо намериваясь рухнуть на колени, но Георг не дал ему этого сделать. Он выбросил вперёд руку и мягкой упругой волной энергии силой вернул зелейника на место. У того округлились глаза.

— Ведагор, ты что, шуток больше не понимаешь?

— Прости, Гора, — закачал тот головой, — внутри всё дрожит, я готов пыль твоих следов целовать, какие уж тут шутки.

— Вот пережиток прошлого, какого я собеседника потерял! Ладно, дрожи сколько душе угодно, но помни о клятве!

— Помню!

— Так что ты хотел сказать?

Ведагор кое-как взял себя в руки.

— Гора, ты столь велик, что я уже сомневаюсь в своём праве говорить с тобой.

— Да, говори же ты!

— Сын у тебя такой же великой крови, как и ты. Предлагаю от своего княжеского рода сотворить сговор с рукобитием.

— Расшифруй.

— Что?

— Разъясни.

— Поженить я сына твоего и нашу княжну предлагаю. Они без тебя, считай и не отходили друг от друга.

— А не рано?! Моему всего пятнадцать!

— Надолго?

— Что надолго?

— Шестнадцать когда?

— Через месяц.