Дорога в космос

— Вот это вираж, — говорил он по самолётному переговорному устройству, — а это петля Нестерова…

Юрий Гагарин — студент Саратовского индустриального техникума.

И самолёт сделал такую штуку, что мне сразу захотелось на землю. А Мартьянов продолжал свои узоры. Я не понимал, зачем он оглушает меня каскадом фигур. А ему это надо было для того, чтобы с одного раза решить: получится из меня лётчик или нет? Вывод для себя он сделал обо мне положительный, потому что, когда приземлились, его лицо выражало удовлетворение.

— Ну, что же, завтра опять слетаем? — поинтересовался он и пытливо поглядел мне в глаза.

— Я готов летать хоть круглые сутки, — вырвалось у меня.

Может быть, эта фраза и была несколько хвастливой, но произнёс я её от всего сердца.

— Нравится летать?

Я промолчал. Слова были бессильны, только музыка могла передать радостное ощущение полёта.

Через несколько дней в техникуме состоялась защита дипломов. Свою работу я выполнил и получил диплом об окончании Саратовского индустриального техникума с отличием. Государственная экзаменационная комиссия присвоила мне квалификацию техника-литейщика. Трудный жизненный рубеж был взят. Можно идти на производство, можно продолжать учение. Я стоял на распутье. Ничто меня не связывало. Родителям помогали старший брат и сестра, своей семьёй я пока ещё не обзавёлся. Куда захотел, туда и поехал. Знания мои везде могли пригодиться. В стране шли большие созидательные работы. Товарищи разъезжались, кто в Магнитогорск, кто в Донбасс, кто на Дальний Восток, и каждый звал с собой. Я ведь с многими дружил, привык жить в коллективе, в общежитиях, никогда ещё у меня не было своей комнаты.

Товарищи уезжали, а я всё никак не мог оторваться: крепкими корнями врос в землю Саратовского аэродрома… Я не мог бросить начатое дело. И когда в аэроклубе сказали, что на днях курсанты отправятся в лагеря, я согласился ехать туда.

В лагерях рядом с аэродромом, покрытым короткой травой, для нас уже были разбиты палатки, будто паруса, похлопывающие под ветром. И началось горячее, интересное лето. Почти каждый день — полёты, Дмитрий Павлович начал возить нашу группу по кругу, в зоны. Летали мы на «Як-18» — добротной учебной машине, казавшейся нам истребителем. Это был манёвренный, лёгкий в управлений самолёт.

Мартьянов, несмотря на свою молодость, относился к нам строго и требовательно.

— Лётное дело, — говорил он, — не прощает даже малейшую ошибку. За каждый промах в воздухе можно заплатить головой…

Он кропотливо, по крупице прививал нам основы авиационной культуры, без которой немыслим современный лётчик, требовал, чтобы каждое задание выполнялось с предельной точностью. Скорость мы должны были выдерживать до километра, заданную высоту полёта — до метра, намеченный курс — до полградуса. Некоторым казалась излишней такая придирчивость инструктора. А он, конечно, был глубоко прав: авиационное дело зиждется на математических расчётах, не терпит пренебрежения «мелочами», рассеянности в воздухе.

— Летать надо красиво, — любил повторять Дмитрий Павлович, выговаривая курсантам за каждое малейшее отклонение от задания.

Мартьянов был хорошим лётчиком-воспитателем. Но он не был на войне. А нас интересовало поведение лётчика в бою. Мы уже прочитали книги Александра Покрышкина и Ивана Кожедуба, и нам хотелось стать не просто лётчиками, а военными лётчиками, и обязательно истребителями. Мы знали, что человек познаётся в борьбе с препятствиями, и свою любовь и уважение к нашим первым наставникам в лётном деле делили между Мартьяновым и командиром звена Героем Советского Союза Сергеем Ивановичем Сафроновым. В дни войны он сражался под Сталинградом, участвовал в знаменитой воздушной битве на Кубани, сбил несколько «юнкерсов» и «мессершмиттов» на Курской дуге. Будучи капитаном, в 1943 году он был награждён Золотой Звездой. На примерах своей биографии он стремился показать нам, будущим пилотам, как формируется советский человек и настоящий лётчик. Слушали мы его внимательно: ведь перед нами советский ас, носитель славных традиций нашей боевой авиации. Он называл нас молодогвардейцами, много работал с нами и так же, как Мартьянов, учил чистоте лётного почерка.

Как-то мы собрались в тени раскидистого дерева, и под шёлковый шелест листвы Сергей Иванович сказал:

— Крепкие нервы важнее крепких мускулов… Сильная воля — не врождённое качество человека, её можно и надо воспитывать!

Из всего сказанного нам Героем Советского Союза в тот день и из предыдущих бесед мы сделали для себя вывод: воля — это усилие, напряжение всех нравственных и физических сил человека, мобилизация энергии и упорства для достижения поставленной цели.

Начальник нашего аэроклуба Григорий Кириллович Денисенко тоже был Героем Советского Союза. И это тоже сказывалось на нашем воспитании.