Дорога в Лефер

Аркадий снова повернул руку. На большой палец село какое-то насекомое. Большое, больше пчелы, с полосатым, желто-черным, брюшком, оно деловито прохаживалось взад-вперед. Лид попытался смахнуть надоедливое существо, и тут же мизинец ожгла невероятная боль. Полосатая пчела ужалила виночерпия и полетела прочь. Виночерпий разозлился, принявшись поминать трижды проклятые земли… И пламя снова возгорелось над его ладонью. Лид замер — несмотря на боль (о, сколько труда, сколько невероятного труда это ему стоило!) — и улыбнулся. Легонечко так, одними краешками губ. Похоже, он начал понимать…

И пламя загорелось в глазах Лида, да такое, что пылавшее на его руке было лишь тенью, жалкой предположенной тенью…

Только к закату виночерпий вернулся в лагерь. Он выглядел сосредоточенным, чего никто из выживших припомнить не мог. Даже Нарсес, нередко встречавший виночерпия при дворе, удивился такому преображению собрата по несчастью. Удивился — и тут же забыл об этом:

— Ты нашел ручей? — былому выспреннему обращению и след простыл. Здесь, на другом конце мира, так и не ставшего бесспорной собственностью Государства, было не до придворного церемониала. — Нашел?

— А, что?

Аркадий словно бы ударился в невидимую преграду и широко раскрыл глаза, пытаясь ее разглядеть. Наконец, увидев Нарсеса, он кивнул:

— Да, нашел… Много ручьев течет через холмы, там, — Лид качнул головой. — Хорошее место.

— Покажешь? — Нарсес придавал большое значение воде, а потому еще стоял на месте. Дивное дело! — Другие разведчики пока не вернулись, вдруг так и не найдут воду?

— Да, конечно, славный Нарсес, — лицо Аркадия приобретало прежнее выражение.

Даже опытный придворный не сумел бы поспеть за метаморфозой. Вся фигура виночерпия приняла самый подобострастный вид, чело склонилось в поклоне верности, а руки сложились на груди, в складках одежд, отчего кончики пальцев нельзя было разглядеть.

Ткань хорошо скрывала едва теплившийся серебристый огонь.

Нарсес удовлетворенно кивнул и, подхватив огромный булыжник, пошел дальше:

— Возможно, завтра мы перенесем лагерь поближе к воде. Даже здесь, в десяти локтях от берега, мне не по себе… — без тени смущения произнес стратиг. — Только бы шторм не повторился…

Эти слова донеслись из-за спин легионеров. Вскоре и сам Нарсес затерялся где-то вдалеке. Мгновение спустя перед Лидом выстроилась дека легионеров. Легконогие жители славных равнин Каподистрии, они веками верно служили Государству. На их быстроту и выносливость можно было смело положиться.

— Иллюстрий Лид, стратиг просил указать нам путь, — обратился к Аркадию смуглый децемвир каподистрийцев.

Виночерпий присмотрелся к облачению децемвира. На его голове, как влитой, словно бы по нему сделанный, сидел шлем с тремя алыми рожками. На потрепанном оранжевом плаще с синим подбоем красовались «тысяча» — точно такие же алые рога. Точнее не рога, а цифры. Цифры великого Государства. Это же милленарий!

Командир разведчиков понял немой вопрос виночерпия, прочтя по удивленному взгляду.

— Да, иллюстрий, ванакт одарил меня званием милленария, властного над тысячей воинов. Я до сих пор властен над тысячей — тысячей душ. Тела же их где-то глубоко-глубоко на дне океана на окраине чужого мира… — страх зародился в глубине зрачков милленария, и он тут же закивал головой. — То есть части великого Государства, которое мы вот-вот завоюем.

Лид прекрасно помнил, какое столетие подряд повторяется это «вот-вот», а потому он не наказал милленария. Тем более он мог послужить его плану, плану… Аркадий нахмурился: так бывало, когда голова его на пределе возможного. В ней с трудом, подгоняемый всеми силами Лида, зарождался план. Очень сложный, но жизненно важный план.

— Не бойся, милленарий, со мной ты можешь быть совершенно откровенен. Я прекрасно понимаю, каково это — жить вдалеке от родных равнин и домов-гор.

Каподистрия, расположенная на равнине, граничила с плоскогорьем. И вот на этой-то границе каподистрийцы в незапамятные времена прорубили дома-лабиринты, дома-пещеры, по мнению одних, и дома-дворцы — по мнению других. Круг последних (удивительно, не правда ли?) ограничивался самими каподистрийцами, и то не всеми.

Милленарий одобрительно кивнул. Кто прозывал так обители его родного народа, сам мог к нему принадлежать. Остальные разведчики позволили себе только улыбки: субординация, знаете ли.

Аркадий махнул рукой:

— Следуйте за мной, давайте отыщем воду для нашего славного стратига Нарсеса, — Лид постарался, чтоб эти слова звучали как можно более добродушно. Пусть в лагере думают, что Аркадий всецело поддерживает вездесущего везунчика. Пусть. Все течет, все меняется. И только Государство с четырежды благословенным ванактом стоит нерушимо.