Дорога в Лефер

Палатка, к которой пришел стратига, стояла несколько особняком. Не то чтобы она далеко отстояла от других, совсем нет. Просто чувствовалось в ней что-то отстраненное, несмотря на жизнь, кипевшую вокруг нее. Здесь многочисленные легионеры, из самых сообразительных и смышленых, постигали азы катергова искусства. Они повскакивали с мест, едва завидев командира.

— Ну, как, Марий и Саллюстий, спорится дело? — обратился он к сынам Государства, продвинувшимся дальше всех в обучении.

— Идет! Не по дням, а по солнцеворотам, иллюстрий стратиг! — польщенные вниманием, они низко поклонились.

Других, менее успешных учеников, Нарсес наградил только легкими кивками. Вот когда продвинутся — будут достойны. Не все оказались этим довольны, но делать было нечего.

Отодвинув в сторону полог с серой бахромой, Нарсес оказался в достаточно просторном помещении. Его пересекал — наискось — ковер, потрепанный, с застарелыми следами морской воды, но все еще добротный. В больше части палатки разместились разнообразные склянки и инструменты, о применении которых даже казавшийся вездесущим и всезнающим Нарсес имел лишь самые смутные представления. Книги лежали ровными стопками, но вот размещение последних было совершенно беспорядочно! А на сбитом из тесаных брусков ящике покоились тронутые пламенем или вовсе обугленные фолианты. Хозяин палатки так и не смог с ними расстаться. Бывало, он прижимал их к сердцу либо же проводил ладонью по переплету. А после, если испачкался сажей, подолгу не смывал ее, — ведь тем самым он отправлял в полное небытие драгоценные творения.

— Здравствуй, иллюстрий Нарсес, — поприветствовал хозяин палатки гостя.

Стратиг, полновластный властелин (за исключением ванакта, незримо присутствовавшего пядь земли, которой коснулось Государство) окрестных земель, он и вправду чувствовал себя в этой палатке всего лишь гостем.

— Здравствуй, иллюстрий виночерпий, — почтительно кивнул Нарсес застывшему в почтении Аркадию Лиду.

Виночерпий, ценившийся при дворе за познания во флористике и науке общения со звездами, прекрасно владел инженерным делом. Он помнил все труды, когда-либо выходившие в Государстве, посвященные строительству катерг и всего, что только было связано с войной. Нет, он практически никогда не применял свои знания на практики, но таковы уж были обычаи в научном мире Государства. Раз и навсегда обретенные, секреты сложения катерг передавались из поколения в поколение, из одной зашифрованной книги — в другую. Однажды постигнутое знание хранили, потому что оно было священным, а потому не было былым, не было старым.

Заброшенный за мириады ванактовых стадий от родного дворца, пребывая вдали от посвященных в катерговы тайны мудрецов, Аркадий Лид был вынужден обучать простых легионеров великим чудесам. Мастера могли бы отречься от предателя знаний, но — что было делать здесь, в месте, которое даже Повелитель ванактов вспоминал нечасто? Тайну требовалось хранить, а заключенная в памяти одного лишь Лида, она бы умерла. Нашедший выход, Аркадий долго упивался тем, как сумел выкрутиться из, казалось, безвыходной ситуации. А так как любой мог погибнуть — и погибал, даже без помощи Великого шторма — то необходимо было приобщить к тайне как можно больше людей. Перебарщивать, конечно, Лид не собирался. Два десятка учеников — разве это много? У хорошего мастера найдется втрое больше. Но то — в оживленном сердце Государства, а здесь…

Аркадий отмахнулся от повторявшейся в его мозгу вновь и вновь молитвы-причитания.

— Обучение идет своим чередом, иллюстрий, и… — Лид склонился не вдвое даже, — втрое.

— Медленно. Слишком медленно, — отрезал Нарсес. — Иллюстрий виночерпий, запасов времени у нас больше нет…

Аркадий кивнул, показывая, что догадывается о причине. Стратиг коротко, в двух-трех предложениях, пересказал доклад каподистрийца.

— Скоро — считай, завтра — нам нужны будут катерги. Все, которые ты только сможешь собрать. Еще больше, чем сможешь. А кроме катерг, любое оружие! Иначе нас сомнут! За этой копией Орка придет еще одна, и еще. А там — нас могут найти…

— Легионы, другие легионы, — успокоительным тоном произнес Аркадий, но Нарсес покачал головой:

— Даймоны, другие даймоны… Или иные варварские народы, населяющие здешние края. А нас мало, нас слишком мало для затяжной войны. Поэтому требуется оружие. Нанесем один молниеносный удар, уничтожим столько врагов, сколько сможет принять Орк в своих проклятых чертогах. Будем сражаться малой кровью на варварской земле. Иначе это нас будут убивать. И убьют.

Кивнув в знак прощания, Нарсес развернулся. Перед глазами, над самым пологом, крохотный, развевался клочок пурпурной ткани. Даже в этой мелочи, Аркадий не желал терять связи с ванактом, а значит, и с Государством. Нарсес не решился комментировать увиденное, а пошел дальше, погруженный в раздумья.