Дорога в лето

Именно тогда я начала орать, и мир вокруг помутнел. Девушка смотрела на меня без капли жалости, и я почувствовала раздражение, когда она завернулась в простыню. В ушах стучало так громко, что я даже не слышала телевизор, когда выбегала из дома. Уверена, сосед Блейка с друзьями смеялись, но гнев затмил все мои чувства. Я помню, как с силой захлопнула дверь. Потом развернулась и пнула её, оставив на двери след от подошвы моего ботинка.

Я почти побежала к своей машине, остановившись только для того, чтобы найти ключи в сумке. По венам неслась жгучая смесь гнева и адреналина, у меня дрожали руки. Когда я сумела достать ключи, позади меня открылась дверь дома. Блейк спешил за мной, крича моё имя. Несмотря на инстинктивное желание убежать, я повернулась к нему лицом. Он пытался объяснить мне, что это было не то, о чём я подумала.

— Серьёзно? — закричала я, и мой голос сорвался. — Ты серьёзно?

От него сильно пахло выпивкой, и это застало меня врасплох. Блейк курит травку, потому что ненавидит, как алкоголь лишает его контроля над собой. Назовите это знаком, или как хотите, скажите, что я сама накликала беду. Я должна была знать, что это может произойти.

Не помню точно, что я ему говорила. Думаю, тогда я создала новый вид ненормативной лексики. Я как будто смотрела на себя со стороны, на кричащую девушку на высоких каблуках с покрасневшим лицом. Мы обменялись безобразными и обидными репликами. Я сказала ему отправляться в ад; он ответил, что я слишком эмоционально реагирую, как маленькая сука. Когда Блейк это произнёс, я оттолкнула его, не в силах сдерживать гнев.

А затем он ударил меня по лицу так сильно, что я отлетела в сторону. Я почувствовала, как ребро его ладони соединилось с моей скулой, и звук, услышанный мною, буквально оглушил меня. Время как будто замедлилось, и прежде чем я осознала, что произошло, с грохотом упала на тротуар. При падении я сломала запястье, и кровь из разбитого колена испачкала джинсы. Боль пульсировала в каждой клеточке меня — та боль, что выбивает весь воздух из лёгких.

Раскаиваясь, Блейк опустился на колени рядом со мной.

— О боже, о боже, Рейган, мне так жаль. Вот чёрт, я даже не знаю, как это случилось.

Я не плакала. Я не плачу. Вместо этого я позвонила Ди.

Я соврала в отделении неотложной помощи. Сказала им, что упала с высоких каблуков и что мои родители уехали из города. Я была не готова рассказать, что случилось. Пока мне делали рентген запястья, Ди позвонила моему папе и Бренде. В глубине души я знала, что она именно так и поступит. Когда я вошла в вестибюль, неся в руках рецепт для обезболивающего и печаль в груди, они все ждали меня.

— Ничего себе, малышка, — хмурясь, сказал папа. — Мы должны купить тебе пару туфель без каблуков.

К утру следующего дня на левой стороне моего лица проявился синяк, и полиция взяла отрезвевшего Блейка под стражу за нарушение условно-досрочного освобождения. Я не хотела выдвигать обвинения; но папа угрожал его убить. И это было мило.

Но что самое ужасное: прежде чем я припарковалась у его дома тем вечером, ничто — ни неодобрительные взгляды Бренды, ни сплетни моих одноклассников, ни мой арест — не заставило меня понять, как плохо я относилась к себе. Но стоило Блейку проявить неуважение ко мне, и я не могла поверить, насколько далеко всё зашло. Пока я лежала там, на ребристом бетоне, мой ум нажал на кнопку уменьшения, и я увидела всю картину целиком. Мне хотелось смеяться над ничтожностью ситуации, хотелось потрясти себя за плечи и закричать: «Что, чёрт возьми, ты делаешь?»

Туман в моей жизни рассеялся, всё стало настолько ясно, что я не могла поверить, как раньше этого не видела: я лучше всего этого. Я лучше тех неудачников, с которыми встречалась для дешёвых острых ощущений. Терапевт сказала, что мои «рискованные решения» вытекают из «искажённого чувства собственного достоинства». Но я знаю, что умная, и усердно работаю, если мне небезразличен результат работы, у меня есть цели, которые мне важны. Конечно, я регулярно принимала неверные решения, но это просто решения, и я могу их изменить. И, наконец, мне захотелось это сделать.

Так я провела последние два месяца — размышляя, ограждая свои мысли ото всех. Лечила моральные травмы под тяжёлым гипсом. И всё это время пыталась понять ту девушку, что напивалась на вечеринках, просто чтобы привлечь внимание, ту, что встречалась с обкуренным парнем-неудачником просто потому, что думала, будто он крутой. Моё сломанное запястье стало чертой, которая отделила ту девушку от меня. Конечно, мы вместе делим шкаф, немного перебарщиваем с макияжем для глаз и слушаем классический рок. Эта девушка была мной, но, особенно сейчас, когда гипс снят, я не она, я больше не она.

Глава 9. Лос-Анджелес

Выглядывая из окна лимузина, я почти чувствую головокружение: нереальное, тошнотворное ощущение заставляет мои ноги дрожать. На счастье, если речь заходит о высоких каблуках, я в этом профессионал. Но что меня выводит из себя, так это платье и папарацци.