Дорога в лето

Ди медленно продвигается к основной сцене и поёт в микрофон. Теперь толпа подпевает и хлопает. На большой экран за спиной Ди проектируется изображение голубого неба. Мотая головой, она отдаёт музыке всю себя. И несмотря на то, что сцена огромная, Ди выглядит высокой. Удивительно, что эта девочка своим присутствием и своими песнями наполняет многотысячный концертный зал жизнью. И никто не знает, что её нервы жужжат, как неисправный электрический щиток.

Во время перерыва перед второй частью концерта я продвигаюсь в VIP-зону, которая находится справа от сцены. Ожидая начала выступления, делаю пару снимков братьев Ди, одетых в большие наушники, чтобы защитить их уши от звука из огромных усилителей. Миссис Монтгомери замечает меня и, слегка улыбаясь, машет рукой. Ди снова выходит на сцену, но в этот раз уже в другом платье, и толпа снова взрывается.

— Разве это не прекрасно? — пытается перекричать толпу мама Ди.

Подруга садится на стул посреди сцены с гитарой в руке и начинает наигрывать песню. Её цепочка с подковой блестит в свете сцены.

— Эта песня называется «Старые мечты». Я хочу посвятить её своей маме и всем девочкам, которые пришли с мамами — особенно Оливии.

Это то, что я имела в виду, когда отвечала на вопрос парня какая она. Посреди суеты перед своим первым сольным концертом, она всё же запомнила имя девочки, одетой как она. Вот какая Ди.

Я бы хотела увидеть лицо Оливии. Я представляю, как она пищит от радости и в школе рассказывает об этом друзьям. Мне интересно, чувствует ли её мама то же самое, когда смотрит на свою дочь. Ту же радость, что испытывает миссис Монтгомери. И думает ли моя мать обо мне когда-то, где-то.

Во время всего концерта я восхищаюсь так, словно и не слышала все эти песни ранее.

Концерт пролетает быстро, после чего её зовут на бис. Когда Ди возвращается на сцену, на экране проектируются дикие цветы. С гитарой в руке, Ди поёт о том месте, где мы встретились много лет назад — «В Теннеси, посреди глуши».

В финале моя подруга занимает свою фирменную позу: руки подняты вверх, голова откинута назад. Она мне говорила, что всегда так делает.

Моя память возвращается на три года назад. Я не была удивлена, когда директор школы вызвал меня к себе «отметиться», как только мы перешли в девятый класс. Сплетни ходили за мной по пятам после того, как в средней школе компания каких-то идиоток начала называть меня анорексичкой. А после того, как в восьмом классе размер моего бюстгальтера стал третьим, все стали говорить, что у меня импланты, и что я — восходящая порно звезда и шлюха. В то время как я пропускала школу, чтобы пойти к стоматологу, по тем же слухам оказывалось, что я убегала флиртовать с выпускниками. Я была девушкой без мамы, а папа не анонимно состоял в обществе Анонимных алкоголиков. Даже директор верила слухам обо мне. Я точно могу сказать, что она выискивала информацию о том, что однажды я переспала с учителем. Тогда мне было всего четырнадцать, и я целовалась только с двумя парнями. К тому же… фууу. Учитель?

Я вздохнула, покачав головой.

— Слушайте, Мия Грациани пустила этот слух, чтобы отвлечь всех от собственных проблем. Я не хочу сплетничать, но… честно говоря, за последний месяц я дважды видела, как её стошнило в школьном туалете… так что это или беременность, или булимия. Бедная девочка.

Это было полное вранье, и мне почти было стыдно за это. Но я ненавидела Мию. Я ненавидела её за то, что она выбрала меня предметом своих насмешек. Я ненавидела её за то, что она сделала меня такой жестокой. Я не хотела такой быть, но сколько раз можно ударить собаку до того, как она оскалится в ответ?

После звонка я вернулась в женский туалет и увидела кабинку, на дверях которой было написано «Рейган О’Нил — шлюха». Чёрным маркером моё имя было написано именно там, где появляется Мия Грациани. А через пару секунд я услышала звук открываемой двери и тихие шаги.

— Рейган, — тихий голос Ди напоминал голос её мамы. — Давай. Пошли.

Я подчинилась, со всей силы толкнув дверь. Ди вздрогнула от звука удара металлической двери о стену. Она держала разрешение на выход в туалет от учителя, на уроке которого мы обе должны были быть.

— Они просто завидуют.

— Чему им завидовать?

— Потому что ты красива и умна. Они это знают. И оттого чувствуют себя неуверенно.

— Да-да. — Я нахмурилась, снова толкая дверь, но уже с меньшей силой.

Ди поймала дверь рукой, до того как та вновь ударилась бы о стену.

— Знаешь, они и на тебя злятся, — сказала я. За глаза они называли Ди «Кудряшкой». И когда говорили о её контракте, то обязательно делали кавычки в воздухе, словно не верили ей.

Но с моей стороны было плохо пытаться потянуть Ди с собой на дно.

Её щеки вздрогнули так, словно она собиралась заплакать, но подруга не позволила себе этого. Даже тогда Ди была сильной. Не громкой, в броской манере — я женщина — как это делали остальные. Она была сильна так же, как и сейчас, в тихой, но безудержной манере.

— Да, я знаю, — наконец произнесла она. — Но мама говорит, что лучшая месть — это моя хорошая жизнь, и я ей верю.