Дорога в никуда

– Был таковым в прошлом годе, – настороженно ответил Василий, не выпуская из рук тяжелого рубанка.

– Э… да ты, я гляжу, о том и вспоминать не хочешь. А может, и с колчаками уже примирился? Тут о тебе всякое говорят, – с явным пренебрежением говорил гость.

– Вот что господин-товарищ, кто ты такой и по какой надобности я тебе понадобился? – в свою очередь сурово воззрился на гостя Грибунин, чуть помахивая рубанком, будто приноравливался им половчее ударить.

– Я послан командиром красного партизанского отряда «Красных горных орлов». Слышал о нас?

– Не слышал ничего о вашем отряде, – сказал как отрезал Василий, хотя об «орлах» знал. Знал, что они прячутся в горах возле риддерских рудников и занимаются в основном грабежами и нападают на небольшие разъезды белых.

– Мы красные партизаны, боремся за счастье трудового народа против колчаковских опричников,– объяснил гость.– А от тебя нам интересно узнать, куда ты заховал то оружие, что из Питера привезли. Только не ври, что у вас его не было. Мы пока до тебя добрались, с твоими коммунарами поговорили. Они все на тебя кажут, что ты его самолично прятал,– гость в очередной раз обдал Василия мрачной усмешкой.

– Я все-таки никак не пойму, кто вас уполномочил. Вы имеете какой-нибудь мандат, или хотя бы записку, например от товарища Бахметьева? – Василий решил прощупать, что же из себя представляет этот «орлиный» посланец, и по возможности поставить его на место.

– Какого еще Бахметьева? – гость сплюнул прямо на заваленный стружкой пол и, достав кусок грязной бумаги, принялся сворачивать цигарку, насыпая махру из кисета.

– Так, понятно… А у вас в отряде вообще коммунисты-то есть?

– Мы там все большевики, стоим за коммунию против буржуев, генералов и их прихвостней казаков. А вот насчет партии, нет не состоим… то есть не успели, значится, записаться. Но мы все сочувствующие и если что сразу запишемся, – уже с некоторой неуверенностью отвечал гость, собираясь чиркнуть спичкой.

– Не зажигай… дом спалишь, не видишь, стружка сухая кругом,– теперь Грибунин пренебрежительно посмотрел на гостя и отложив рубанок, опершись руками о верстак заговорил с презрительной издевкой. – Вот что товарищ беспартийный большевик, нету у меня никакого оружия. А что было все казаками реквизировано. Так, что ничем помочь не могу вашему беспартийному отряду…

«Орлята», конечно, не поверили бывшему председателю. Прячась в одном из сараев на задах Снегирево, они вынашивали план, как захватить Грибунина и выпытать у него место схрона… Но не успели. Кто-то из деревенских донес в станицу и разъезд из десяти казаков под командой начальника усть-бухтарминской милиции Щербакова нагрянул ранним утром прямо в тот сарай. Числено силы были почти равны, тем не менее, привыкшие нападать из засад, к тому же плохо вооруженные «орлята» вместо того чтобы организовать какую-то оборону сразу обратились в бегство, надеясь укрыться в перелесках начинающихся примерно в версте от деревни. Семерых верховые казаки догнали, кого застрелили, кого зарубили, но один кинулся не к лесу, а в село и спрятался на огородах.

Казаки, управившись с семерыми, собирались уже прямо на конях «атаковать» огороды, чтобы выловить последнего, но тут выскочили мужики с бабами, загалдели, прося не губить их огородов, не топтать конями. Щербаков предложил им самим поймать беглеца… Через час с небольшим мужики вооруженные дубинами, топорами и охотничьими ружьями привели к начальнику милиции высокого человека в шинели и зимней старой шапке, отдали и отнятый у него наган без патронов. Казаки к тому времени уже «остыли», и у них пропало желание тут же на месте кончить последнего «варнака». Да и Щербаков, надеясь отличиться перед своим уездным милицейским начальством, решил под охраной отправить пленного в Усть-Каменогорск, в качестве подтверждения, что им ликвидирована опасная группа большевиков-партизан…

В уездной милиции выяснили, что этапированный из Усть-Бухтармы является одним из командиров партизанского отряда «Красных горных орлов». На допросах его сильно избили, но арестант сказал очень мало. Порешили этого «орла» передать анненковцам, которые умели «развязывать языки», и временно поместили в один из казематов крепости…

19

Володя Фокин продолжал учиться в шестом, предпоследнем классе кадетского корпуса. От прежнего класса осталось чуть больше половины, некоторые его однокашники не вернулись в корпус по неизвестным причинам, другие ушли воевать, записавшись добровольцами в различные белогвардейские части. Особой популярностью у старшеклассников пользовались, конечно, анненковские части. А в феврале из корпуса сбежала даже целая группа пятиклашек, добралась до Семипалатинска и вступила во вновь формируемые полки Партизанской дивизии. То, что мелюзга убежала воевать, а тут сиди и корпи над совсем ненужными сейчас занятиями, уроками…