Дорога в никуда

– Россия теперь уже не Россия, а СССР, то есть Союз Советских Социалистических Республик. А наша Семипалатинская область теперь входит в одну из таких республик, казахскую автономную социалистическую республику, административным центром которой объявлен Верный, который в угоду киргизам большевики переименовали в Алма-Ата,– пояснил Иван.

– Не могу взять в толк… Верный ведь это центр Семиреченской области. А как же Омск, наша станица ведь всегда войсковому правительству в Омске подчинялась, – продолжала недоумевать Полина.

– Да нет никакого войскового правительства, и все казачьи войска упразднены! – чуть не закричал Иван и без сил рухнул на красивый с гнутой изогнутой спинкой венский стул.

– Ты не снял галоши… грязи натащил, – в некоторой прострации произнесла Полина, глядя то на сапоги мужа, на которых таял не обметенный снег, то на газету.

– Мне тут объяснили, вроде у большевиков есть дьявольский план, уничтожить казачество полностью, потому они и нарезали такие границы, – не обращая внимания на замечание Полины, Иван наклонился к газете и вновь стал объяснять. – Вот видишь, почти вся земля нашего казачьего войска отдана в киргизскую автономию. Первый отдел, кокчетавский полностью, второй, омский почти весь, кроме самого Омска и станиц что рядом с ним. И наш отдел почти весь от Павлодара до Зайсана, только Бийскую линию в России оставили, да и то я думаю потому, что там уже казаков почти всех поголовно вырезали от детей до стариков. И Омск специально отсекли, все равно как голову от тела. Сволочи, подлецы… на куски рубят то, что наши деды, прадеды столетиями создавали! А у нас все окрестности под киргизов загнали, даже те волости, что в Томскую область входили, Семипалатинской передали. Так что весь Бухтарминский край сейчас получается киргизский, и Зыряновск и Риддер.

– Но как же это можно… зачем? У нас по линии-то и киргизов почти нету, в основном казаки да новоселы, еще кержаки живут. Их-то зачем к киргизам? Нет, думаю, навряд ли у них чего получится? – покачала головой Полина.

– Они ведь не только наше войско, они и с другими тоже учудили. Семиреки, понятное дело, целиком в автономии. Уральцев тоже целиком под киргизов загнали. Оренбургские земли часть в России оставили, часть тоже в автономии. Земли терцев, кубанцев тоже покромсали, в угоду кавказским горцам, в их автономии отдали, донскую область между двумя вновь образованными областями поделили Ростовской и Царицинской. В офицерском собрании народ гудит, говорят это их новое деление должно вызвать в стране взрыв возмущения в первую очередь среди русских, который сметет большевизм…

Но надежды на скорый крах советской власти в очередной раз не оправдались. Одновременно с образованием СССР, коммунисты отошли от принципов военного коммунизма и провозгласили НЭП. Они объявили свободу мелкой коммерческой деятельности, а вместо продразверстки власть установила крестьянам твердый продналог. И народ, измученный от восьми лет непрерывной войны, революции, восстаний, крови, голода, грабежа со стороны всех властей и обыкновенных бандитов… народ, наконец, вздохнул свободно. Получив помещичью землю, крестьяне, в первую очередь в центральной России, стали пахать, сеять, рожать детей… жить.

НЭП предоставил возможность и фирме «Чурин и Ко», используя железнодорожное сообщение, поставлять одежду и прочие товары своего производства в магазины советского Торгсина. Некоторые коллеги Ивана приняли советское гражданство и теперь довольно часто по делам фирмы бывали в Москве и других городах Советской России и привозили оттуда самые свежие новости. Один из молодых сотрудников, с которым довольно близко сошелся Иван, съездив, таким образом, несколько раз в Москву, вдруг из человека, более чем лояльно настроенного к большевикам, превратился в ярого антисоветчика. Однажды на корпоративной вечеринке-мальчишнике, по случаю премирования руководством фирмы служащих отдела он, выпив, разоткровенничался с Иваном: