Дорога в никуда. Книга вторая, часть вторая(СИ)

- Видите ли, не знаю, что вам и сказать. Парень вроде неплохой, но сами понимаете сейчас молодежь, как бы это сказать... Ну, в общем, хоть он уже и третий год у меня служит, а я его как оказалось, не так уж и хорошо знаю,- Ратников виновато развел руками...

6

Валерий Николаевич Дмитриев появился на свет в Усть-Бухтарме в 1955 году. Его отец был тот самый мальчик, что родился от второго сына Силантия Дмитриева, фронтовика Прохора летом 1919 года. В годовалом возрасте он пережил перестрелку, произошедшую между продотрядниками и его отцом с дядьями, в ходе которой от шальной пули погибла его полугодовалая двоюродная сестра. Николай этого, конечно, никак помнить не мог и вырос, как и все его поколение стопроцентным советским человеком и во всех анкетах значился как выходец из крестьян-бедняков, что, в общем-то, уже и соответствовало истине. Ведь после разгрома и сожжения хутора, расстрела отца, остался Николай один с матерью, и безо всякого имущества. Мать до 30-го года, то попрошайничала, то нанималась батрачить к разбогатевшим в НЭП крестьянам-новоселам, и кое-как растила и кормила сына. И то, что началась коллективизация с раскулачиванием, для них стало благом. Теперь уже мать по всем статьям считалась беднячкой-батрачкой, и то, что когда-то Дмитриевы являлись богачами и владели хутором, это как-то забылось. В коллективизацию уже новые кулаки стали врагами советской власти, с которыми она безо всякой жалости и пощады расправлялась. В 32-м году они с матерью сумели перебраться в Усть-Бухтарму. Там им на жительство выделили комнату в одном из домов выселенных кулаков, в который тех в свою очередь вселили в 22-м, как пострадавших от казаков во время Большенарымского восстания крестьян-новоселов. Николай в школу так и не начал ходить: сначала, когда побирались и по людям жили некуда было, когда, наконец, свое жилье появилось ему уже стукнуло 13 лет и садиться за парту с восьмилетними, стало как-то неудобно и обидно. Однако просто болтаться по улицам парню не дали, стали привлекать к работе в колхозе, сначала пастухом, потом по мере взросления, он стал, и пахать, и сеять.

На срочную службу его призвали в тридцать девятом, и Николай сразу же угодил на финскую войну. Хоть и неграмотный он был, а понимал, что в тридцати-сорокоградусные морозы воевать в буденновке невозможно. Взял да и спросил у политрука, почему, де, у финнов на головах теплые шапки-ушанки, а у красных героев матерчатые колпаки со звездами, которые на таком холоде к той голове буквально примерзают. Чтобы больше не задавал лишних вопросов, его сразу же спровадили на передний край. В начальный период войны, когда неудачно штурмовали линию Маннергейма, Николая ранили сразу в обе ноги, и его несколько часов до наступления темноты не могли вытащить с простреливаемой нейтральной полосы. Их оказалось там много раненых, истекавших кровью, просивших помощи, замерзавших. Николай не кричал, не тратил энергию, и может быть, поэтому выжил. Ночью до него добрались санитары, положили на плащ-палатку и выволокли к своим.

Ранения оказались неопасными, но обмороженную кисть руки пришлось ампутировать. Это несчастье, как ни парадоксально, в дальнейшем сыграло для Николая определенную положительную роль - его инвалида, не взяли на Отечественную войну, и в колхозе, которым заправлял старый Танабаев, он не мог выполнять никакой тяжелой работы. В то же время, все остальное, как говориться, осталось при нем, и в условиях военного и послевоенного дефицита на мужиков, ибо с войны не вернулось и половины призванных, да и из тех кто вернулись было немало настоящих калек... В общем, нескладный, невзрачный, не умеющий ни читать, ни писать, и до того никогда не пользующийся успехом у женщин, Николай вдруг оказался едва ли не самым завидным женихом. Что такое кисть руки, когда у многих полностью нет рук, ног, глаз, прострелены легкие, вырезаны метры кишок, осколки возле сердца... Здоровье оно далеко не последнюю роль играет в семейной жизни. Но Николай не торопился жениться, он мстил своим сверстницам за то, что те в довоенную пору его откровенно игнорировали, предпочитая других, тех кто сейчас либо не вернулся с войны, либо вернулись тяжелыми калеками. Женился он только в 47-м на молодой вдове без детей, чтобы уйти в ее дом, оставшийся без хозяина, так как в одной комнате с матерью, в доме, являющейся фактически сельской коммуналкой, где ютились еще две семьи, ему уже существовать опротивело.