Дорога в никуда. Книга вторая, часть вторая(СИ)

- Раньше тута места знали, где лед толще был и там всегда переправу мастерили, воду с соломой мешали и дорогу прямо на тот берег делали. Зимой то была самая короткая дорога на Семипалатинск, а ежеле Осиновый перевал заметало, так другой и не было. А сейчас то вона как широко стало, сейчас уж таку дорогу не сделать. Пока весь лед толстым не станет, и ездить нельзя до самого февраля...

Они стояли на окраине поселка, недалеко от берега. Мария Макаровна жестами показывала, где раньше делали переправу через Иртыш, а Ольга Ивановна всматривалась в далекий противоположный правый берег, который отстоял местами от левого более чем на семь километров. Туда, в конце 19 года так же по льду ушли отсюда ее отец и мать. Вернуться сюда им было уже не суждено. Может даже их счастье, что они, влюбленные в ту свою Усть-Бухтарму, не узнали во что превратили их некогда хлебную и обильную Родину. Зато все это познала их дочь, стремившаяся сюда, влюбившись в эти места заочно, наслушавшись их воспоминаний, рассказов об некогда прекрасном крае.

Несмотря на рыбацкие трагедии, хроническое невыполнение плана на цемзаводе, рыбзаводе и совхозе, несмотря на пустые полки магазинов... народ в поселке ждал праздника Нового года. В этом году в магазины вместо обычного советского шампанского завезли "Игристое". Его смели сразу и припрятали до праздника - не чокаться же в новогоднюю ночь под бой курантов самогонкой. Вот только ходили слухи, что ставшую обязательной предновогоднюю комедию "Ирония судьбы или легким паром" по ЦТ из-за этой антиалкогольной компании уже не покажут, а люди за десять лет к ней так привыкли. Несмотря на все эти неудобства и чудачества власти, новому молодому генсеку пока что еще верили, он вроде, что-то пытался делать, правда с водкой, конечно, погорячился, но в остальном создавалось впечатление, что страна вот-вот заживет лучше. Что значит лучше? А что простому человеку надо - чтобы еда и промтовары в магазинах имелись, да чтобы не было боязно сыновей в армию отправлять, сейчас когда есть опасность попасть в Афган, да чтобы девушки и женщины могли не опасаясь шпаны вечерами по улицам ходить... И если бы хоть один из этих "вопросов" Горбачев смог разрешить. Но многие верили, что он пытается.

Мария Николаевна в понедельник 8-го декабря поехала на областное совещание в Усть-Каменогорск. Вернулась она с зыряновским поездом через день и в четверг, сказавшись больной, на работу не вышла. Ее свекровь, Мария Макаровна, примчалась в школу и прямо с урока вызвала Ольгу Ивановну:

- Зайди ты, Христа ради, к нам, к Машке нашей, не знаю, что с ней такое творится. Лежит со вчерашнего дня, говорит больная, а врача не велит вызывать, не в себе она. Когда приехала, водкой от нее пахло. Первый раз такое с ней, вот с утра, наверное, голова то и болит с непривычки. На Сашку чуть не матом понесла... Я уж и подходить к ней боюся, и меня отругает. Что то там случилося у нее. Зайди, поговори с ней, она ведь одну тебя и слушает...

После уроков Ольга Ивановна пошла к Караваевым. Семья председателя поселкового совета занимала четырехкомнатную квартиру. Все кроме дочери-студентки, учившейся в Алма-Ате, и мужа были в сборе. 13-ти летний сын и свекровь ходили на цыпочках, боясь потревожить Марию Николаевну. Ольга Ивановна почувствовала запах сигаретного дыма едва вошла в спальню. Спросила как можно бодрее:

- До меня дошел слух, что наша управительница-благодетельница заболела. Но раз она может курить, значит со здоровьем все в порядке.

Мария Николаевна в домашнем халате и неубранной головой лежала поверх застланной кровати и смотрела на ковер, укрывавший противоположную стену, словно пыталась разгадать тайну, скрытую в хитросплетении вытканного на нем узора.

- Ты, Ивановна? Чего пожаловала?... Хотя понятно, не иначе свекруха к тебе бегала. Ладно, садись поболтаем,- Мария Николаевна подобрала ноги, освобождая место на углу кровати.

- Чего это с тобой, Маша... сама на себя не похожа?- Ольга Ивановна села рядом.

- Станешь тут не похожей,- председательница достала из прикроватной тумбочки пачку сигарет и зажигалку, закурила.- Мой терпеть не может, когда от меня табаком пахнет. А я таким образом от него избавляюсь, когда не хочу чтобы над душой стоял. Вот и сегодня, на обед пришел, поел кое как и деру дал. Теперь до девяти вечера на работе сидеть будет, это точно,- Мария Николаевна натужно засмеялась.

На всем облике председательницы чувствовалась какая-то тревога, что-то вроде растерянности, она словно пряталась в своей спальне, лишь бы не идти в Поссовет, в свой кабинет...

- Маш, что-то случилось? Если не секрет скажи, может легче станет.