Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

Спустившись с позиции, Ратников не стал заходить в казарму, а пошел, было, домой, умыться, побриться, позавтракать. По пути его внимание привлек стремительно двигавшийся с ведрами полными кухонных отходов нарядчик, рабочий по кухне. Он направлялся к свинарнику.

«Надо к Цимбалюку заглянуть, предупредить, чтобы перед проверяющими в своем драном бушлате не красовался», — подумал подполковник… Из свиной обители раздавались хрюканье и визги, вызванные, видимо дележом того, что принес рабочий по кухне. Остановившись, чтобы немного привыкнуть к нелегкому свинарному духу, Ратников стал невольным свидетелем препирательств между долговязым свинарем-старослужащим и призванным полгода назад, невысоким, но ладно скроенным узбеком, рядовым Хайдаровым.

— Шо, рыло воротишь, чурка нерусский (когда выгодно и к слову украинцы обычно не отделяли себя от русских), не нравится!? А щы со свининой исть, небось за уши не оттягаишь? — вопрошал свинарь на обычном для большинства жителей центральных и восточных областей Украины суржике, смешанном русско-украинском языке.

— Я свинья не ем!? — возмутился Хайдаров.

— Бачив я вас, як вы не едите. Только робить на скотнике не хотите, а жрать уперед всих.

— Давай ведро быстрей! — почти кричал Хайдаров.

Ратников понял: Цимбалюк не спеша, понемногу вываливал содержимое ведер свиньям, издеваясь над плохо переносящим вид и дух свиной узбеком.

— Цимбалюк!? — громко позвал, невидимый за полуоткрытой дверью свинарника, Ратников.

Ведро звякнуло — свинарь выпустил его из рук от неожиданного появления командира.

— Что ты там делаешь!? — строго спросил подполковник.

— Свиньям корм задаю, товарищ подполковник.

Ратников, ступив, наконец, в свинарник стал свидетелем немой сцены (если не считать звуком визг яростно толкавшихся возле опрокинутого ведра свиней): Хайдаров в заляпанном жирными пятнами рабочем бушлате стоял в некотором отдалении от загородки для хрюшек, а Цимбалюк вытянулся у самой ограды.

— Доставай ведро и не держи рабочего! — приказал подполковник.

Свинарь перегнулся пополам через барьер, уверенно орудуя кулаком, оттолкнул самую нахальную чушку, извлек ведро. Хайдаров едва схватил ведра, тут же стремглав покинул «благовонное заведение».

— Ты что болтаешь, пенек конопатый?… Нравиться, как я тебя назвал? А если еще хохлом бестолковым величать буду, понравится? — напустился Ратников на свинаря.

— Меня так все и кличут, я не обижаюсь, — смущенно оправдывался Цимбалюк.

— Это твое личное дело, не обижаться, но чтобы я от тебя больше никаких «чурок» не слышал!..

Отчитал свинаря Цимбалюк больше так, для очистки совести. Прозвище «чурка» уже давно прижилось и не только в Армии. В дивизионе так в основном именовали среднеазиатов и втихаря кавказцев, которых в открытую так оскорблять побаивались даже старослужащие.

— Ты вот что, — подполковник вспомнил, зачем пришел на свинарник, — гляжу у тебя здесь более или менее все прибрано, наверное, больше уже не испачкаешься. В общем, сюда могут полковники зайти, что сегодня приедут. Так чтобы все тут было у тебя чин-чином. И еще, не вздумай таким оборванцем перед ними предстать. Понял?

— Так точно, — с готовностью ответил Цимбалюк…