Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

– Конечно, права и тебе все это будет легче устроить. Не надо эти костюмы дурацкие шить, для всяких страшил и дровосеков. Времени-то до утренника осталось три недели, когда вы все это успеете? А песню разучить всего несколько репетиций надо, учительницу пения привлеките – вот и все дела.

– Верно… Спасибо вам. Прямо сейчас же и договорюсь с Аллой Семеновной, если она еще в школе. Спасибо Ольга Ивановна, – Елена Михайловна еще раз поблагодарила и, было, побежала искать учительницу пения…

– Леночка подожди, не торопись, Алла Семеновна уже ушла, я сама это видела. Успеешь, завтра договоритесь, время еще терпит. Я вот о чем спросить хотела. Ты уж меня извините, но поверь я не из праздного любопытства… У тебя с этим офицером, Николаем, серьезно? – Ольга Ивановна спрашивала по-матерински.

– Елена вспыхнула, но тут же справилась со смущением и приняла доверительный тон, предложенный Ольгой Ивановной:

– Не знаю, мы же совсем недолго знакомы.

– Леночка я понимаю, ты молодая девушка и встречаться с парнем для тебя вполне естественно. Ну, а то что здесь кроме молодых офицеров для девушки с образованием, в общем, больше и кавалеров-то почти нет… это я тоже понимаю. Но ты хорошо обо всем подумала?

– О чем?

– О том, как ты будешь жить, если, например, свяжешь свою судьбу с ним. У тебя же в Усть-Каменогорске родители, квартира и ты собираешься после отработки диплома вернуться туда, в хороший благоустроенный город. А ты хоть представляешь, как живут семьи офицеров на тех же «точках»? А он молодой офицер и ему еще долго по ним мыкаться придется. Это только со стороны приятно смотреть на жену командира «точки» Ратникова. А ведь она всю свою семейную жизнь по «точкам» мотается. И потом, у нее такой муж, ради которого можно все это вытерпеть, он настоящая опора и защита для нее. Ты уверена, что Николай такой же? Стоит ли из-за него бросать то, что уже имеешь и идти на такой риск? – вопрос за вопросом задавала Ольга Ивановна.

У Елены прямо на глазах румянец сменился бледностью. Слова пожилой учительницы, вызывали в ней неоднозначные, противоречивые чувства. По всему, ей нравился Николай, но в то же время и жить по дырам ей не хотелось. Последнее Ольга Ивановна знала наверняка, ибо Елена уже не раз в сердцах проклинала этот поселок, в который ее загнали, и с тоской вспоминала счастливые детские и студенческие дни, проведенные в одном из лучших городов страны.

– До серьезного, надеюсь, у вас не дошло? – опять по-матерински осведомилась Ольга Ивановна.

Вопрос прозвучал настолько естественно, что Елена нисколько не обиделась, а лишь утвердительно кивнула головой.

– Вот и хорошо. Сама решай, но мои слова помни, и если что, приходи, советуйся, раз родителей рядом нет…

Пусть сначала все взвесит. Одно дело просто время проводить с интересным молодым человеком, другое идти на близость. Пока же отношения между Леной и Николаем как раз вступили в «пограничную» фазу и Ольга Ивановна сочла нужным предупредить девушку о всей серьезности последствий неверного шага. За себя, увы, Ольга Ивановна в своей жизни решать могла не часто. Ее «правда жизни» вытекала, прежде всего, из специфического жизненного опыта, основанного на выработанной с детства способности приспосабливаться к советской действительности, и в то же время на достаточно отчетливых воспоминаниях совсем иной культурно-бытовой среды, в которой она жила до 11-ти лет. Этот «симбиоз» позволил ей не только легко постигать программы советских школы и института, но и видеть то, что большинство окружающих ее людей, советских провинциалов, не могли видеть. Почти все они, даже те, кто имел высшее образование, с рождения жили в СССР в «прокрустовом ложе» советской идеологическо-воспитательной системы и потому, как правило, не имели «бокового зрения», не говоря уж об «обзорном» или «заднем», только «прямое».