Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

– А я могу предположить с вероятностью не менее девяноста процентов, он или занимался лошадьми, или пас баранов. Казахи ведь потомственные скотоводы, накопили в этом деле большой опыт, они никогда до советской власти не обрабатывали землю, у них не может быть навыка земледельца, который накапливается в ходе смены многих поколений. Знаете, как Землянский определяет время начала пахоты и сева, он это никому не доверяет, даже мне. Сам едет в поле, берет в руку ком земли, нюхает ее, мнет, трет, чуть не жуёт, а потом только говорит – здесь можно начинать, или, нет, еще не время. Он ведь тоже потомственный крестьянин, его предки в Омскую область по той же столыпинской реформе прибыли, а до того на смоленщине землю пахали. А Танабаев… откуда может быть у него такое чутье. Вообще-то с казахами советская власть по свински поступила, еще хуже, чем цари. При царях-то их степь только по краям обкорнали, посадив там сначала целых четыре казачьих войска, а потом еще и новоселов заселили. А при Советах вообще все лучшие пастбища целинными землями объявили и распахали. Эта целина в будущем еще аукнется. А дали бы им возможность как раньше кочевать, да скот без ограничения держать, они бы, может, всю страну мясом завалили. А хлеб растить… ну не их это дело…

Уже собираясь уходить, чтобы ехать в сгустившихся сумерках домой на совхозном «УАЗе», Артюхов развязал свой рюкзак и достал оттуда большой кусок свиного сала, эдак кило на три:

– Я знаю, что у вас тут в поселке с продуктами туго. Вот хочу в знак уважения и в честь нашего с вами знакомства преподнести такой вот подарок. Может, и не угодил, но что бы я мог еще вам привезти?… Сало хлебное, домашнего приготовления, жена отлично умеет его солить. Свинью только перед октябрьскими праздниками закололи, так что свежайшее.

– Василий Емельянович, да лучшего подарка по нынешним временам, не найти. Действительно у нас тут с продуктами… и говорить не хочется, – Ольга Ивановна в сердцах только махнула рукой, с благодарной улыбкой тут же приняв увесистый презент.

– Надеюсь, теперь мы с вами будем поддерживать связь. Ведь мы, в общем-то, в некотором роде кровная родня. Ведь ваш отец и мой дед кровью породнены, не так ли?

– Да, конечно… вы совершенно правы. Только вот не знаю, как вас мне-то отблагодарить. Господи, совсем из головы вон, – Ольга Ивановна поспешила к холодильнику, где у нее еще оставалось немного яблок, мандаринов, конфет. – Вот примите и от меня, пожалуйста, в подарок.

– Надо же… Чего не ожидал, так это того, что здесь учителей так снабжают. Это вам, что по линии РОНО выделили? Почему же тогда в нашу школу ничего такого не завезли? Наши-то педагоги прямо чуть не плакали, пока мы их на полное совхозное обеспечение не взяли, – Артюхов удивленно таращил глаза на кулек, который ему презентовала в ответ учительница.

– Да, что вы. Какое там РОНО. Это… знаете, у нас тут учатся дети с воинской части, ну что на краю ваших земель располагается. Так вот это мне жена командира той части привезла, – призналась Ольга Ивановна.

– Ратникова Анна Демьяновна?

– Да… Вы ее знаете?

– Ну, как вам… скорее ее мужа. У него с нашим директором давно уже хороший контакт налажен, – Артюхов загадочно-хитро улыбнулся.

– Что вы говорите?

– Да, в уборочную он присылает нам своих солдат, в помощь, ну и мы в долгу не остаемся. Деловой мужик этот подполковник. Начальство его уже столько лет на «точке» маринует, а он не горюет, и времени зря не теряет. Я конечно не совсем в курсе, но наверняка знаю, они с Землянским не одно взаимовыгодное дело провернули. Он, Ратников, тоже не плачет, что ему дали плохой «мешок», он приноровился и в нем бегать…

20

Когда, проводив гостя и вымыв посуду, Ольга Ивановна включила телевизор, там уже заканчивался репортаж о произвольной программе в парном катании. Но на начало передачи «Правды из первых уст», которую очень хотела посмотреть, она успела.