Дорога в никуда. Книга вторая

– Знаешь Коля, многие военные училища располагаются в такого типа старых зданиях. Наше Ярославское училище тоже в бывшем здании кадетского корпуса помещается, и еще есть такие, я не раз про то слышал, – счел нужным вставить реплику Ратников.

– Когда я после выпуска домой приехал, дед велел мне к нему в парадной форме явиться. Он тогда уж еле ходил, больше лежал. Но меня увидел, сразу встал, со всех сторон оглядел. Вижу, доволен, а сам все приговаривает, не тот, не тот офицер сейчас, испортили большевики все, все традиции испоганили. А потом молиться стал, Бога благодарить, что внука перед смертью сподобил офицером увидеть, – продолжил свой рассказ Малышев.

– Так у деда твоего судьба похожа на шолоховского Григория Мелехова? – Ратников события гражданской войны на Дону, как и большинство советских людей, рассматривал прежде всего через «тиходоновскую» призму.

– Нет, ничего общего. Шолохов ведь писал Григория с реально человека Харлампия Ермакова. А тот из рядовых казаков, на фронте в офицеры вышел и потом во время верхнедонского восстания отличился, даже дивизией командовал. А дед он потомственный казачий офицер, его отец тоже офицером был. Да и не метался он никогда как этот Ермаков-Мелихов, то к тем, то к этим. Дед, он всегда за белых воевал в корпусе генерала Мамонтова. Его в 20-м году на Кубани в плен взяли, когда он в тифу лежал, каким-то чудом его не тронули, и потом как-то обошлось. Но он до самой смерти как был белым, так и оставался. Хотя мысли свои только в кругу семьи высказывал, потому видимо и не загребли его ни разу. Переубедить его невозможно было, не та, говорит, Россия стала, испохабили большевики страну, – охотно пояснял Николай.

– И сколько он прожил? – задумчиво поинтересовался Ратников.

– Девяносто два года. Я его тогда после выпуска в последний раз видел живым. Знаете, как он меня напутствовал. Служи, говорит, России, а не начальству. Начальство оно меняется, а Россия всегда будет. И вы ведь сейчас нам, примерно, то же сказали. Разве не так, Федор Петрович?

«Ишь ты, какую аналогию провел», – подумал Ратников, чувствуя, что, тем не менее, польщен, хотя его понимание кому он служит не могли совпадать с тем, что имел в виду бывший казачий сотник. Для Ратникова родина прежде всего олицетворялась великим и могучим Советским Союзом, страной созданной гением Ленина, построенная большевиками и т.д, и т.п… так его воспитывали, так его учили. Подполковник уклонился от ответа, промолчал, а Малышев вновь заговорил о деде: