Дорога в Омаху

— Тогда ей останется лишь пенять на такую семейную особенность, как недержание.

— Вы дитя мужского пола, уносящее под землю демоническое семя злых духов.

— Что, черт возьми, все это значит?

— Только то, что милостивые боги неодобрительно отнеслись к факту вашего рождения, и посему после того, как вас постигнет мучительная смерть, труп ваш будет пожран стервятниками.

— Не очень-то светский разговор, Ред. Не в духе нашей беседы в моем кабинете.

— Я уже сказала вам, что потеряла тогда голову. Я услышала слова, которых давно уже не слышала. Юридическая практика часто вступает в конфликт с любовью к закону. И я, растерявшись, утратила чувство перспективы, что никак меня не устраивает.

— О, тысячи благодарностей вам за это! Выходит, что для вас не имеет никакого значения то обстоятельство, что подтолкнул вас к изысканиям в области психологии не кто иной, как тот, кого назвали вы «идиотом»?

— Думаю, время от времени все мы должны заниматься психологией, поскольку этого требует наша профессия.

— В таком случае вы и в самом деле юрист!

— Конечно.

— И какой же фирме вы служите?

— "Спрингтри, Бэсл энд Карпас"; Сан-Франциско.

— Боже, это же акулы!

— Рада, что вы понимаете это... Долго нам еще? Ваша мама едва дышит, ей не по себе.

— Осталось меньше минуты... А может, отвезти ее в больницу? Вдруг ей действительно...

— Забудьте об этом, адвокат. Пребывание в больнице еще больше уязвило бы ее, чем посещение «Нэнси»: чайник-то был пуст.

— Это еще что-то от племенного древа мудрости?.. Впрочем, сам черт здесь ногу сломит. То Кора упоминала чайники, теперь вот и вы о том же.

— Некоторые вещи, мистер Дивероу, — такие, например, как деторождение, — входят в сферу исключительно женского опыта.

— Еще раз выражаю вам свою благодарность. За обращение «мистер», — проговорил Сэм, въезжая на парковочную площадку «Гадких шалостей Нэнси» и так далее. — Никто не принимает во мне участия, всем плевать на то, как провел я день или прошлую ночь. Это относится и к безумному Маку с двумя его несуразными «адъютантами», которые вцепились в меня, как бульдоги, и к бородатым грекам, отобравшим у меня одежду, и к Арону Пинкусу, называющему меня Сэмюелом перед тем, как изложить суть иска, способного любого ввергнуть в правоведческий ад, и к наклюкавшейся маменьке, а теперь вот и к самой красивой женщине, встреченной мною в жизни. Представить только: влюбиться в меня, а потом разлюбить — и все за какие-то двадцать минут. И в довершение всего еще за мною охотится этот наемный убийца-ублюдок из Бруклина! Не лечь ли мне лучше в больницу?

— А может, лучше все же остановить машину? — крикнула Ред Редуинг и затем, заметив, что Сэм проскочил мимо прикрытой сверху тентом подъездной площадки у входа в «Нэнси», добавила: — Теперь же подайте назад ярдов на тридцать!

— Вы, ребята, хороните своих пленников, зарывая их по шею в муравейники, — пробормотал Сэм.

— А это идея! Я обдумаю ее, — отозвалась Редуинг, открывая дверцу и мягко подталкивая Элинор Дивероу к выходу. — Эй, Сэм, да сдвинетесь ли вы наконец с места, чтобы помочь мне, или вас уже ничто не занимает, кроме бруклинского убийцы?

— Хорошо, хорошо, — откликнулся Сэм и, поддерживая мать под правую руку, помог ей добраться до импозантного здания с развешанными по всем стенам и над входом фотографиями обнаженных мужчин и женщин, заставившими молодого юриста произнести едва слышно: — Возможно, мне не следовало покидать мамину машину.

— Прекрасная мысль, адвокат, — промолвила Редуинг не без сарказма. — Мы обернемся за пару минут, не более того... Я сама справлюсь с Элинор, вы же подождите здесь Пэдди или как там еще его зовут?

— С Элинор?

— Женщины легче распознают родственные души, чем вы, мужчины, и вообще мы куда одареннее вас... Идемте, Элли, сейчас вам станет лучше.

— Элли? — повторил в изумлении Дивероу, в то время как умопомрачительная индианка вталкивала его мать в дверной проем. — Никто не зовет ее так!

— Эй ты, веселый господин! — рявкнул на Сэма огромного роста, кряжистый детина средних лет, по внешности своей скорее обезьяна, чем человек. По-видимому, он исполнял тут одновременно две функции — стража порядка и вышибалы. — Это тебе не парковочная площадка, убирайся-ка отсюда вместе со своей треклятой тачкой!

— Слушаюсь, офицер! — затрусил Сэм к своей машине под неодобрительным взглядом ветерана приданных «Нэнси» «сил особого назначения».

— Я не легавый, — смягчился амбал, когда Дивероу сел за руль. — И не сочтите это за некое полицейское самоуправство, мистер.

— Ясно, сэр! — Сэм включил двигатель и, разворачиваясь, добавил: — Судя по всему, вы из дипломатического корпуса.

Машину он поставил с таким расчетом, чтобы сразу же, как только в дверях появятся Редуинг с его матерью, рвануть ко входу. При этом Сэм надеялся на то, что пожилой Кинг-Конг из «Нэнси» при виде красоты Ред умерит свое служебное рвение и тогда они втроем смогут спокойно подождать в «ягуаре» Пэдди Лафферти с указаниями относительно дальнейших действий.