Дорога в Омаху

— Напротив, дружище. Сейчас мы расставим все по местам. Сам видишь, Уоррен, Винсент не в ладах ни с министром юстиции, ни с председателем Комитета начальников штабов, ни, понятно же, с министром обороны. Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты — как бы это получше выразиться? — облагородил его, что ли. Словом, постоянно поддерживай с Винсентом контакты по вопросам, связанным с этой индейской историей, постарайся войти к нему в доверие, подружись с ним.

— Это с Манджекавалло-то?

— Ничего не поделаешь, старый приятель: в это дело с индейцами вовлечено и твое министерство.

— Но из этого ничего не выйдет!

— Согласен. Но подумай о той реакции, которую вызовет эта история в мире, когда решение суда станет известно широкой публике. Наша страна уважает законы, но не своеволие, и Верховный суд не допустит никаких нарушений правопорядка. Ты должен внимательно следить за тем, что говорят об этом за рубежом, и принимать соответствующие меры.

— Но почему именно я?

— Черт возьми, кажется, я и так уже разъяснил тебе все, Уорти!

— Но почему не поручить это вице-президенту? Пусть обеспечивает меня всей необходимой информацией.

— О ком это ты?

— Да о вице-президенте!

— А, кстати, как его зовут?

Глава 3

В яркий солнечный летний день Арон Пинкус, признанный лучшим адвокатом Бостона, штат Массачусетс, и известный как один из добрейших и деликатнейших людей среди власть имущих, вышел из собственного лимузина в модном пригороде Уэстоне и улыбнулся шоферу в униформе, придерживавшему для него распахнутую дверцу автомобиля:

— Я сказал Шерли, что эта огромная машина выглядит слишком вызывающе, Пэдди, но и она ничто в сравнении с твоей кепкой с блестящим козырьком, которая прямо вопиет, что владелец ее пребывает во грехе гордыни ложной.

— Здесь, на старом добром Юге, мистер Пинкус, мой головной убор — это то, что надо. Что же касается грехов, то у нас их больше, чем свечей на свечной фабрике, — заметил шофер, среднего возраста плотный мужчина с сединой в волосах, некогда огненно-рыжих. — О своем же драндулете вы твердите одно и то же из года в год, а толку — никакого: миссис Пинкус всегда настоит на своем.

— Мозги миссис Пинкус перегреты от постоянного пребывания под феном в салоне красоты. Но я этого не говорил, Пэдди.

— Конечно, не говорили, сэр.

— Не знаю, сколько я здесь пробуду. Поэтому поставь машину так, чтобы тебя не было видно, — где-нибудь в квартале отсюда, — и...

— "И поддерживай постоянно со мною связь по радиотелефону", — весело закончил за него фразу ирландец, по-видимому наслаждаясь игрой в конспирацию. — Как только замечу машину мистера Дивероу, так тут же посигналю, чтобы вы успели выйти через заднюю дверь.

— Знаешь, Пэдди, если бы кто-нибудь взял да записал наш разговор или хотя бы часть его, мы проиграли бы в суде любое дело.

— А вот и нет: ведь за нами — ваш офис, сэр!

— Опять ложная гордыня, дружище: уголовное право для нашей конторы — не столь уж существенная или, во всяком случае, не самая главная сфера деятельности.

— Но при чем тут уголовное право: вы же не делаете ничего преступного!

— Тогда не будем тревожиться по поводу того, что нашу беседу могут записать. Скажи откровенно, достаточно ли презентабельно я выгляжу, Пэдди, чтобы составить компанию светской леди?

— Позвольте мне поправить ваш галстук, сэр: он чуть-чуть съехал набок.

— Буду весьма признателен, — произнес Пинкус. Пока шофер занимался его галстуком, взгляд адвоката скользил по импозантному сине-серому особняку в викторианском стиле, окруженному белой деревянной изгородью. Белой же краской были щедро обведены окна и расписан высокий фронтон. Хозяйкой этой примечательной резиденции являлась достопочтенная миссис Лансинг Дивероу III, мать Сэмюела Дивероу, в будущем — из ряда вон выходящего юриста, а пока что — личности весьма загадочной с точки зрения его работодателя Арона Пинкуса.

— Все, сэр! — Шофер отступил назад и одобрительно кивнул. — Вот теперь у вас вид что надо! Ни одну особу противоположного пола не оставите равнодушной!

— Послушай, Пэдди, у меня не любовное свидание, а деловой визит с целью выяснения наитактичнейшим образом кое-каких обстоятельств.

— Знаю, босс: Сэм время от времени слетает с катушек.

— Выходит, ты и сам догадываешься обо всем?

— А как же иначе? В этом году вы уже раз десять, если не больше, посылали меня за ним в аэропорт Лоуган. Как я уже упомянул о том, порой он казался немного не в себе, но вовсе не от пьянки. Его что-то беспокоит, мистер Пинкус. У парня с головой не все в порядке.

— В этой голове — блестящий юридический ум, Пэдди. Посмотрим, может, нам и удастся выяснить, что там с ним стряслось.

— Желаю удачи, сэр! Меня не будет видно, но сам я буду, так сказать, в поле зрения, если вы понимаете, о чем я. Так что как только услышите мои сигналы, сразу же выметайтесь оттуда.

— Почему я чувствую себя престарелым костлявым еврейским Казановой, неспособным перелезть через забор, даже если целая свора пит-бультерьеров вцепится ему в пятки?