Дорога в прошедшем времени

…Трудно не согласиться с прагматиками, считающими неуместными рассуждения о «концепции будущего» на фоне раздавленного тяжкой повседневностью личного бытия и общественного сознания. Однако нужно согласиться и с тем, что эта «тяжкая повседневность» есть следствие полной неясности будущего России в наших головах и в головах наших кормчих…

Для многих из них будущее заканчивается датой очередных выборов.

…Очень образованные политики как дважды два докажут, что никаких идей и концепций не надо. И У. Черчилль там что-то такое говорил, и американцы живут себе и не переживают. Горе от ума в нашем отечестве не редкость. И если бы в 1917 году не пересели мы на паровоз, который остановился, так и не доехав до коммуны, сегодня не мучились бы в поисках «русской идеи». Но увы и ах… Паровоз остановился не там, куда его посылали. И не мы, а японцы пожинают плоды своих национальных традиций и национального характера, помноженные на научно-технические революции. А у нас пока, как видно, нет идей, которые можно было бы бросить в топку паровоза, скатывающегося из тупика под откос.

Сегодня мы пожинаем последствия того, что десятилетия жили в шорах единственной государственной идеологии. Однако, пренебрегая народной мудростью, обжегшись на молоке, дуем на воду. «Не надо идеологий».

Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной. И это справедливо. Но могут ли государственные мужи вести за собой страну, не имея в голове никакой идеологии? Мы видим, что могут. И на себе ощущаем, что из этого получается в преддверии XXI века.

Идеология, которую можно назвать «никакой идеологии», уже привела к грубой, скотской морали давно канувшего в Лету пещерного капитализма с его бессовестностью и циничным самодовольством по случаю обретения очередного золотого нужника. Что, кстати, создает прекрасные условия для реанимации догм нашего большевистского коммунизма.

Наиболее респектабельные «новые русские» ищут более респектабельные идеи. В моде «либерализм» и даже «консерватизм». Это очень интересно – «постсоветский консерватизм». Очевидно, выполняется заказ на приспособление традиций бывших членов политбюро к амбициям новой олигархии.

Широко распространяется вирус национализма, шовинизма. От этого вируса в условиях инфляции, безработицы, холеры, насилия, в условиях искусственно раздуваемого комплекса неполноценности, иллюзий утрат великодержавности – вакцины нет. Он в той или иной степени заразил всех: и «деидеологизированную» власть, и либералов, и тем более вчерашних коммунистов, не говоря уже о сегодняшних фашистах.

Опять, как сто лет назад, наиболее образованные интеллигенты ищут для дезориентированных граждан мессианское призвание в старой «русской идее».

Разве можно упрекать за поиск? Многие это делали. Многие поняли, как писал еще в начале века князь Е.Н. Трубецкой, что идея русского национального мессианства – это музыка прошлого, увядшие мотивы, в которых слышится невыносимая для уха фальшь. Сейчас могут появиться новые аранжировки.

Не перепутать бы только божий дар с яичницей. Одно дело не подделка, а настоящая классическая «русская идея», для которой любая мелодия будет звучать похоронным маршем. Ибо она после семидесятилетнего разгула воинствующего атеизма мертва окончательно. Но другое дело, что надо всемерно, очень бережно оживлять в русском народе достоинства христианской морали, веру в высокое предназначение человека в этом мире, на земле предков. Ибо без этого наш постсоциалистический капитализм может иметь только одно мерзкое рыло (лицо) самодовольного хама.

Хотя, как говорят, слово «идеология» весьма непопулярно, интерес к идеологии имеет место. Многие озабочены поиском новых идей или реанимацией старых.

Нельзя сказать, что кто-то ищет не там. Сказать так никто не имеет права. Но можно утверждать: мы не видим того, что лежит под ногами. А под ногами, в мусоре вчерашних программ, среди пустых пивных банок валяются идеи современной социал-демократии. Они широко известны. Отрицание революционных скачков и потрясений как способа 3 достижения позитивных изменений в экономической и политической жизни общества. Приверженность эволюционному способу достижения таких перемен.

Восприятие социальной справедливости как общественного идеала, который невозможно достигнуть, но к которому следует стремиться.

Отрицание принципов «диктатуры пролетариата». Осознание либеральной демократии в качестве несовершенного, но наиболее приемлемого способа существования политической системы. Согласование на политическом уровне интересов различных социальных групп. Признание, что нынешние институты либеральной демократии явились результатом долгой борьбы, в которой трудящиеся сыграли выдающуюся роль.

В современной социал-демократии нет антагонизма в понимании частной и общественной собственности.