Дорога в прошедшем времени

…Пять лет прожил в мальчиках у живописца. Каждую неделю пороли ремнем по всем правилам этого симпатичного искусства. Крепко научили писать «студени», т. е. головки, ручки, ножки (остальное же закрывалось медной ризою). Отжив пять лет учения, ушел. Поступил в «стенолазную» мастерскую учиться расписывать стены церквей…[3]

…В 1905 году призывался в солдаты, но был оставлен на год «на поправку». Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества под руководством художников: в головном классе – Корина, Горского, в фигурном – Касаткина, Милорадовича, в натурном – Архипова, Пастернака, в портретном – Серова и Коровина. За некоторые эскизы получал похвалы. Ходил – земли под собой не чуял… Мечтал научиться работать как Серов…

…В 1912 году вышел из портретного класса, окончив его с правом писать картину на звание… Не написал, считая себя не созревшим для столь высокого дела…

…С каждым годом, наряду с возрастанием моей беззаветной преданности искусству, возрастали и обязанности к своей семье. Пять лет прошло, как я женился во исполнение высоких чувств в картине Репина «Какой простор!». Но с первого же года пошли дети, нужно было подумать о гнезде…

В 1917 году А. Куликов попал на военную службу в пехотный полк рядовым. В 1918 году был демобилизован и работал в московском Пролеткульте по росписи вагонов. Затем уехал на родину в Малоярославец, где поступил на службу в уездный отдел народного образования. С 1921 года стал рисовать лубки для Госиздата и выполнять образцы росписей для Московского кустарного музея.

В 1930 году вступил в члены Союза советских художников.

Он был скромнейшим человеком, талантливым самобытным художником и высокопрофессиональным мастером. О его художественном наследии есть немало литературы. Хотя так и нет альбома репродукций.

Больше всего я ценю маленькую книжку-раскладушку, изданную задолго до «лубочного» бума. Называется она просто – «А.Е. Куликов». Издана в 1952 году[4]. В ней короткая биография художника и несколько иллюстраций. Я хотел бы здесь привести их перечень, чтобы у читателя сложилось впечатление о круге его интересов: «Чапаев в деревне», «Укрепление Московского Кремля при Дмитрии Донском», «Александр Невский», «Молодая мать», «Цветущий сад», «Александр Невский на новгородском вече», «Портрет жены», «А.С. Пушкин слушает слепцов», «Автопортрет».

Издание такой книжечки в то время говорило о признании художника художниками. Не более того. Дед был мастером своего дела, но, к сожалению, большую часть своей жизни потратил на других, более заслуженных и народных собратьев по цеху.

Мои личные впечатления и воспоминания об Афанасии Ефремовиче очень невелики. Но они были. И только благодаря нашему недолгому общению я получил представление об отношениях внука и деда. Благодаря этому я смог понять, что этих отношений мне так не хватало в жизни. Бабушки – это прекрасно: «Россия наша держится на бабушках», но мне жаль того мальчика, который не имел общения и дружбы со своим дедом.