Дорога в прошедшем времени

Преступность росла темпом семь процентов в год. Если сопоставить это с темпами урбанизации, развития производства и распределения, темпы вполне соответствующие, далеко не катастрофические. Но тем не менее и они, весьма недостоверные, приглаженные, тщательно скрывались. Это, конечно, не самое страшное и даже не преступление, а общий для нашей системы порядок. Ситуация очень знакомая. Истинное положение дел скрывалось не от заграницы, а от советского народа, который, по партийным лозунгам, и должен быть главным борцом с преступностью.

Я тоже считал, что без поддержки общества милиция не справится. Но играть нужно честно. И сразу предложил М.С. Горбачеву рассекретить статистику. Он согласился, однако посчитал нужным оставить в тайне число заключенных и расстрельных приговоров. Позже и здесь запрет сняли.

Никогда не был удовлетворен степенью достоверности милицейской, прокурорской и судебной отчетности. Нестыковки и манипулирование продолжались и в годы перестройки, в годы «реформ». Но общая тенденция абсолютно очевидна. Снятие тоталитарного пресса, попытка реформирования системы, экономики, общества вызвали бурный всплеск преступности в наиболее опасных, новых, незнакомых социализму формах. Обвинять в этом реформаторов не следует. Это вполне типичное явление. Давно известно: развитие не порождает преступности. Но непропорциональное, нескоординированное, хаотическое «развитие» без сильной власти, без превентивных мер против побочных эффектов и резкого социального расслоения – прекрасная среда для роста преступности.

Конечно, сегодня по большому счету милиции нет смысла прятать преступления. Это происходит, но уже далеко не по идеологическим мотивам. Сравнивать статистику преступности «при социализме» с «демократаческой» можно лишь с учетом многих оговорок. Но все-таки посмотрите.

Коммунистическое государство боялось разгласить рост преступности в 2,1 раза за тридцать лет. Семь процентов в год. Пугал, конечно, не процент, а тенденция, не укладывающаяся в теорию «развитого социализма». При М.С. Горбачеве и Б.Н. Ельцине (трудно подобрать определение этой весьма своеобразной власти, может быть – «условно демократической») преступность за десять лет к 1996 году выросла в 3,5 раза. 35 процентов в год. В пять раз более высокий темп, чем при социализме. Пока в стране хаос, безвластие – это неизбежно.

Привожу эти скучные цифры только для того, чтобы наши политики и литераторы до конца уяснили: замены министров не могут приводить к снижению преступности. Скорее наоборот. Пора понять, что преступность происходит не «от милиции». Она скорее уж «от политиков», которые расшатывают Конституцию, Закон, разваливают экономику, через средства массовой информации пропагандируют вседозволенность, ненависть, насилие, жестокость, восхищение роскошью, пренебрежение к труду и т. д. Масштабы преступности – всего лишь концентрированное отражение состояния совокупного здоровья общества и экономики.

В чем определенно вина органов государственного управления, так это в том, что не предвидели тенденции и не приняли упреждающих мер по укреплению правоохранительной системы.

Преступность в годы перестройки бурно росла. Реформаторские идеи отрывались от социалистической правовой базы, человеческая сущность жаждала творчества и «красивой жизни» сейчас, немедленно. Все, что «не запрещено», было разрешено. Собравшиеся на I съезд депутаты были очень озабочены ростом, как они считали, «организованной преступности» и потребовали от генерального прокурора и министра внутренних дел доложить на следующем съезде о мерах.

В декабре 1989 года, готовясь к столь спонтанно возникшему в повестке дня II съезда народных депутатов вопросу о борьбе с организованной преступностью, я встречался с группой очень уважаемых, известных стране крупных ученых-юристов. Это были замечательные беседы самоуверенного дилетанта с мудрыми, тактичными людьми. Они искренне убеждали меня в том, что нет у нас в стране организованной преступности. И быть не может. И не надо пугать людей. С тем, что не надо пугать, я соглашался. Однако прежде чем заявлять, есть «организованная преступность» или нет, следовало бы понять, что это такое.

Любое преступление, которое совершается в стране, вполне укладывается в состав действующего Уголовного кодекса, а там понятия «организованная преступность» нет. А раз нет понятия, значит, нет и явления.

Убедительный пример воздействия идеологии на право. Идеология утверждает, что при социализме организованной преступности не может быть. А когда все-таки что-то такое в жизни происходит, следует называть это не «организованной» преступностью, а «групповой». Но времена меняются, и ответить на вопросы, что же такое организованная преступность и есть ли она у нас, наверное, следует…