Дорога в рай

Она еще раз простонала, на этот раз громче. Потом вдруг разом выкрикнула: "Да-да-да-да-да!" – и взорвалась, точно бомба замедленного действия. Она схватила меня в объятия и принялась тискать с такой невероятной яростью, что мне показалось, будто на меня напал тигр.

Впрочем, не лучше ли сказать – тигрица?

Я никогда и не думал, что женщина способна на то, что со мной тогда проделывала Саманта. Она была ураганом, неудержимым яростным ураганом, вырвавшим меня с корнем, закрутившим и вознесшим на такие высоты, о существовании которых я и не подозревал.

Сам я ей не помогал. Да и как я мог это делать? Я был беспомощен. Я был пальмовым деревом, крутившимся в небе, овцой в когтях тигра. Я едва успевал перевести дух.

А у меня и вправду захватывало дух оттого, что я отдался в руки страстной женщины, и в продолжение следующих десяти, двадцати, тридцати минут – да разве я следил за временем? – буря неистовствовала. У меня, впрочем, нет намерения развлекать читателя описанием необычных подробностей. Мне не нравится, когда на людях стирают нижнее белье. Прошу меня простить, но дело обстоит именно таким образом. Я только надеюсь, что мое молчание не будет истолковано как чересчур сильное желание что-то скрыть. Что до меня, то я в тот момент не пытался ничего скрывать и в заключительный миг иссушающего извержения я издал крик, который должен был бы поднять на ноги всех соседей. После этого я почувствовал полное изнеможение. Я осел, точно опорожненный бурдюк.

Саманта, будто выпив стакан воды, просто отвернулась от меня и тотчас же снова заснула. Ну и ну!

Я неподвижно лежал, медленно приходя в себя.

Все-таки я был прав насчет этой еле видимой приметы на ее нижней губе, разве не так?

Да если подумать, я был более или менее прав насчет всего, что имело отношение к этой невероятной эскападе. Ну и успех! Я чувствовал, что прекрасно провел время, да и не зря.

Однако интересно, который час. У моих часов циферблат не светится, но я догадывался, что мне пора. Я выполз из кровати. На ощупь обойдя вокруг нее, на сей раз с чуть меньшей осторожностью, я прошел по коридору, спустился по лестнице и оказался в холле. Там я нашел свой плащ и тапки и надел их. В кармане плаща у меня была зажигалка. Я зажег ее и посмотрел на часы. Было без восьми два – позднее, чем я думал. Я открыл входную дверь и ступил в черную ночь.

Теперь мои мысли занимал Джерри. Как идут у него дела? Все ли ему удалось? Я двигался в темноте в сторону щели в изгороди.

– Привет, парень, – услышал я рядом шепот.

– Джерри!

– Все в порядке? – спросил Джерри.

– Фантастика! – сказал я. – Потрясающе! А ты как?

– Про себя могу сказать то же самое, – ответил он. Я увидел, как в темноте блеснули его белые зубы. – Наша взяла, Вик! – прошептал он, коснувшись моей руки. – Ты был прав! План сработал! Это было грандиозно!

– Завтра увидимся, – прошептал я. – Иди домой.

Мы разошлись в разные стороны. Я пролез в щель в изгороди и вошел в свой дом. Три минуты спустя я снова благополучно лежал в своей постели, а рядом со мной крепко спала моя жена.

На следующий день было воскресенье. Я поднялся в восемь тридцать и спустился вниз в пижаме и халате, как и обычно по воскресеньям, чтобы приготовить завтрак для семьи. Мэри я оставил спящей. Двое мальчиков, Виктор, девяти лет, и Уолли, семи, уже были внизу.

– Привет, пап, – сказал Уолли.

– Сейчас я приготовлю новый роскошный завтрак, – объявил я.

– Чего? – произнесли в один голос оба мальчика.

Они уже сходили за воскресной газетой и теперь просматривали комиксы.

– Тосты мы намажем маслом, а сверху – апельсиновым джемом, – сказал я. – А на джем положим кусочки свежего бекона.

– Бекона! – воскликнул Виктор. – На апельсиновый джем!

– Знаю, что так не делают. Но погодите, пока не попробуете. Это замечательно.

Я достал грейпфрутовый сок и выпил два стакана. Еще один стакан я поставил на стол, чтобы его выпила Мэри, когда спустится вниз. Я включил электрический чайник, положил хлеб в тостер и принялся поджаривать бекон. В этот момент на кухню вошла Мэри. На ней была какая-то легкая тряпка персикового цвета, накинутая поверх ночной рубашки.

– Доброе утро, – сказал я, глядя на нее через плечо и одновременно манипулируя со сковородкой.

Она не отвечала. Подойдя к своему стулу возле кухонного стола, она опустилась на него. Потом стала медленными глотками пить сок, не глядя ни на меня, ни на детей. Я продолжал жарить бекон.

– Привет, мам, – сказал Уолли.

Она и на это ничего не отвечала.

От запаха свиного жира меня начало тошнить.

– Я хочу кофе, – сказала Мэри, не поднимая головы.

Голос ее прозвучал очень странно.

– Сейчас будет, – сказал я.

Я сдвинул с огня сковородку и быстро приготовил чашку растворимого кофе. Чашку я поставил перед ней.

– Мальчики, – сказала она, обращаясь к детям, – не могли бы вы почитать в другой комнате, пока не приготовят завтрак?

– Мы? – переспросил Виктор. – Почему?

– Потому что я прошу вас об этом.

– Мы что-то не так делаем? – спросил Уолли.

– Нет, мой хороший, все так. Просто я хочу, чтобы меня ненадолго оставили с папой.