Дорога в Рим

Резня продолжалась и у подножия. Ромул в ужасе смотрел, как десятки понтийцев падают в воду под натиском своих же товарищей, рвущихся через реку на другой берег. Легионеры, стоя по бедро в воде, топили барахтающиеся тела легким ударом меча, а то и щита и все равно не получали отпора врагами владела лишь отчаянная паника, и те, кому удалось перейти реку, тысячами устремлялись к вершине противоположного холма, под защиту своих укреплений.

Римляне не мешкали. По ту сторону реки легионеры, руководимые спокойными приказами командиров, сформировали строй и упорядоченным маршем двинулись к понтийскому лагерю. Над бегущим в панике понтийским войском, потерявшим последнюю надежду, повис вопль ужаса.

Ромул обернулся на трубачей, спускающихся от римского лагеря вместе с армией, — какой сигнал протрубят? По большому счету битва окончена… Однако букцины настороженно молчали: пощады не будет.

— Вперед! Вперед! — слышались крики центурионов. — На понтийский холм! Захватить лагерь!

Ромул с Петронием, по-прежнему охваченные жаждой боя, устремились вслед врагам.

* * *

Битва длилась чуть больше четырех часов. Преследуемые до самых ворот лагеря, понтийцы не сумели перестроить войско, и после яростной, но короткой схватки оборонительный вал был взят — ворота лагеря распахнулись перед победителями. Тысячи легионеров устремились внутрь, одержимые жаждой убивать. Сам царь Фарнак с горсткой всадников еле успел унести ноги — и то лишь потому, что победившие римляне сначала занялись грабежом лагеря.

Ромул, стоя рядом с Петронием на холме, понимал, что бегство Фарнака ничего не решает: склоны обоих холмов завалены телами убитых и раненых понтийцев, уцелевшие вражеские солдаты захвачены в плен. А солнце, по-прежнему пылающее в небесной синеве, едва-едва добралось до зенита. Как стремительно меняются пристрастия богов! Только что они дарили милостями одних — а теперь весь пантеон осыпает улыбками Цезаря и его армию. Ромул склонил голову в молчаливой молитве. Благодарю тебя, Митра, Sol Invictus — Непобедимое Солнце! Хвала Юпитеру и Марсу!

— Ну и утречко выдалось, — бросил Петроний. Его меч, руки и лицо, заляпанные кровью, успели подсохнуть до корки. — Не чаяли и выжить, да?

Ромул только кивнул. Боевое возбуждение схлынуло, голова пылала от боли почти невыносимо, его шатало, как пьяного.

Петронию хватило одного взгляда.

— Обопрись на меня, — озабоченно велел он. — Спустимся к реке, промоем рану. А потом отыщем лазарет, надо показать тебя лекарю.

Ромул благодарно оперся на крепкую руку ветерана. Помощи было ждать неоткуда: в яростной погоне за врагом Цезарево войско смешалось, многие оторвались от своих товарищей и, как Ромул с Петронием, оказались в общей толпе. Сейчас, когда битва завершилась, это ни на что не влияло: вернувшись в лагерь, когорты вновь воссоединятся как положено.

Медленно спустившись с холма, друзья добрались до речушки, заваленной сотнями тел, и отыскали место выше по течению, где вода была чище. В потоке уже плескались такие же легионеры, с наслаждением смывающие с себя пот, пыль и засохшую кровь. Друзья разделись и забрались в реку — ослабевший Ромул остался на мелководье, и пока Петроний промывал рану, холодная вода приглушила боль. Однако зрение туманилось, голос друга то пропадал, то вновь появлялся, словно Петроний и не стоял на месте рядом с ним.

— К хирургу бы тебя, да поскорее, — бормотал ветеран, помогая Ромулу выбраться на берег. — А потом уложить тебя выспаться.

— Для начала бы чашу-другую вина, — слабо улыбнулся юноша.

— Найдем какой-нибудь бурдюк, — ответил Петроний, не в силах скрыть обеспокоенный взгляд. — А ты молодец, держишься…

— Два-три дня — и буду как новый, — пообещал Ромул, наклоняясь за туникой.

— Вот это боевой дух! — раздался незнакомый голос. — Легионеры Цезаря не сдаются!

Услышав одобрительные крики, друзья обернулись — к реке подходила очередная группа солдат. Ромул никого не знал, однако побитые ржавчиной кольчуги, зазубренные мечи и небрежно-бесцеремонная манера держаться говорили сами за себя: перед ним стояли те, кто укрепил собой рассыпающийся правый фланг перед атакой каппадокийцев. Шестой легион.

Грозный черноволосый здоровяк с несколькими бронзовыми и серебряными фалерами на груди выступил вперед и придирчиво оглядел длинную зияющую рану Ромула.

— Ромфайя, не иначе. Застали врасплох?

Ромул неловко кивнул.

Здоровяк похлопал его по плечу.

— Зато ты выжил! И наверняка пришиб того ублюдка.

— Точно, — подтвердил Ромул.

— Второй раз так не попадешься, — уверил его здоровяк. Хорошие легионеры быстро учатся. А ты из таких. Наша порода.

От одобрительных взглядов его товарищей сердце Ромула преисполнилось гордости — лучшие легионеры Цезарева войска считают его равным!

— А ты бывал в переплетах, как я смотрю, — продолжал черноволосый, указывая толстым пальцем на правое бедро юноши, где красовался пурпурный рубец. — Кто тебя так?

Голова по-прежнему кружилась, мысли путались, Ромул почти ничего не соображал.

— Гот, — ответил он и даже не заметил удивленного взгляда Петрония.

Здоровяк врос в землю.