Дорога в Рим

— С другом. С тем самым, который убил нобиля. — Ромул решил, что пора связать историю воедино, не век же испытывать терпение Цезаря. — Мы добрались до Барбарикума и оттуда поплыли в Египет, но у эфиопского берега корабль разбило. Мы выжили, боги нас не оставили. Нас нанял бестиарий, с ним мы дошли до Александрии.

— Где вступили в Двадцать восьмой легион.

Ромул кивнул.

— Из всех небылиц, что я слыхал, твоя лучшая, — бросил Цезарь, и среди свиты пробежал хохоток, напомнив Ромулу, что его судьба висит на волоске. Однако следующий ход Цезаря изумил юношу донельзя.

— Лонгин! — позвал командующий. — Ты здесь?

Седой военный в криво накинутой тоге выступил вперед.

— Здесь.

— Расспроси этого раба о Каррах. В подробностях, которые может знать только участник битвы.

Лонгин пристально взглянул на Ромула — рассказу он явно не поверил.

— Как погиб сын Красса? — спросил он.

— Публий вел на парфян конницу вместе с наемниками, тотчас ответил Ромул. — Враг сделал вид, будто отступает, потом перестроил войско и обрушился на римлян. Почти все погибли, спаслись два десятка наемников. А потом парфяне отрубили Публию голову и пронесли ее перед всей армией.

— Верно! — Бесхитростный Лонгин не скрывал удивления.

— Спрашивай еще.

Военачальник послушно принялся задавать вопросы о последней кампании Красса. Все ответы попадали в точку, и Лонгин наконец сдался.

— Он там был, — признал он. — Или умудрился поговорить с каждым, кто выжил и вернулся.

— Ясно.

Цезарь надолго замолчал.

Ромул бросил взгляд на окровавленное тело Петрония, уже не сомневаясь, что и ему судьба последовать за ветераном. Ну что ж, будь что будет — он сделал что мог.

— Я командовал войсками и повелевал толпами, — разнесся наконец по всему амфитеатру голос Цезаря. — Я видел многое. Однако не встречал такой храбрости, какую показали сегодня эти двое ноксиев. Без оружия, в одиночку, перед лицом неминуемой смерти, один из них завладел копьем стражника и, не думая о себе, попытался ранить зверя, чтобы спасти товарища.

Цезарь обвел взглядом толпу, безмолвно внимающую каждому слову. Ромул, ошеломленный таким поворотом, сам не понимал — то ли он спит и видит сон, то ли уже умер.

— И когда маневр не удался, — продолжал Цезарь, — умирающий отвлек на себя животное, чтобы выиграть время для друга. Я не верил, что ноксий, даже с копьем, сумеет победить носорога, однако храбрец остался жив! И в отчаянной борьбе одолел зверя, о котором слагают легенды. Мало того — он осмелился повернуться ко мне спиной. Ко мне, эдитору, устроителю игр! И все ради того, чтобы почтить память товарища! — Цезарь возвысил голос. — Говорю вам: этот человек — истинный сын Рима! Он рожден в рабстве и обвиняется в преступлениях — теперь это неважно. С сегодняшнего дня он — римский гражданин!

Ромул застыл с раскрытым ртом: вместо смерти — жизнь и свобода!..

Ошеломленного Мемора чуть не трясло от ярости, однако ему хватало ума смолчать.

Публика взорвалась аплодисментами, и Цезарь, обернувшись к Ромулу, протянул ему правую руку.

— Как тебя зовут?

— Ромул. — Юноша обменялся с диктатором крепким рукопожатием.

— Будь все мои солдаты такими храбрыми, мне хватило бы и одного легиона, — улыбнулся Цезарь.

Ромул, переполненный благодарностью, опустился на одно колено.

— Позволь тебе служить.

Настал черед Цезаря удивиться.

— Хочешь вступить в мою армию? Мы скоро отплываем в Африку, война будет кровавой.

— Для меня нет большей чести.

— Такие солдаты, как ты, нужны всегда, — с удовольствием кивнул Цезарь. — В каком легионе хочешь воевать?

Ромул широко улыбнулся.

— В Двадцать восьмом.

— Отличный выбор. Что ж, исполним твое желание. — Цезарь кивнул кому-то из военных. — Возьми этого воина Ромула — в свой лагерь, дай ему доспехи и оружие обычного легионера. Пусть поживет с твоими солдатами. На следующей неделе я пришлю новые приказы, он доставит их в свой прежний отряд. Ясно?

— Ясно!

Цезарь отвернулся. Военный кивнул Ромулу, давая понять, что разговор окончен. От благоговения и страха юноша не сразу осмелился заговорить — пришлось напомнить себе о клятве.

— Я хотел…

— Что такое? — обернулся к нему Цезарь.

— Петроний, мой товарищ, тоже служил в Двадцать восьмом… — начал Ромул.

— И что?

— Он храбрый воин. Я обещал ему достойные похороны с соблюдением всех обрядов.

Цезарь такого явно не ожидал.

— А ты дерзок.

— Он мой друг, — бесстрастно ответил Ромул.

Сенаторы и военные, пораженные такой смелостью, переглянулись. Цезарь не сводил с юноши пристального взгляда.

— Прекрасный жест, — наконец произнес он. — Я поступил бы так же. — И, повернувшись к центуриону, командующему охраной, кивнул: — Проследи, чтобы все было сделано.

Ромул вскинул руку в приветствии.

— Благодарю тебя.

— Еще увидимся, — ответил Цезарь.

Кто-то крепко взял Ромула за локоть. Пора было уходить.

— Ланиста! — раздался позади ледяной голос Цезаря. — Поди-ка сюда.

Остального Ромул не слышал — его, обуреваемого то горем, то радостью от случившегося, вел вперед худощавый легионер, заметно припадающий на одну ногу.