Дорога в Сокольники

Сани торжественно въехали во двор, створки дверей дома гостеприимно распахнулись — и окутанная паром лесная гостья с трудом протиснулась в дверной проем.

Оставляя на полу морозный, снежный след, она тяжело пересекла прихожую и, очутившись в зале, поднялась во весь рост, уперлась тонкой макушкой в потолок.

Тяжелые, не успевшие оттаять ветви наслаивались одна на другую и, уменьшаясь к вершине, образовывали ровную пирамидку, от которой исходил едва уловимый, таинственный дух приближающегося праздника.

Ребятам не хотелось уходить из зала: необычное событие — елка в доме, было для них в новинку, но их увели и дверь в зал закрыли.

— Вечером приедет Владимир Ильич, и зажгут лампочки и свечи.

Весь день радостное нетерпение мучило детей, и никакие обыденные дела не могли отвлечь их от ожидания праздника.

Короткий зимний день шел на убыль, когда Надежда Константиновна, кутаясь в пуховый платок, по скрипучей лестнице спустилась вниз, в зал.

Здесь ее поджидала воспитательница Вера Воротникова. На ней был сильно поношенный кожушок и мальчишечья шапка с ушами. Под ушанкой были вьющиеся пепельные волосы, старательно собранные в две косички. Выпуклый лоб, ровные дуги бровей и темные глаза с голубоватыми белками делали ее похожей скорее на девочку-гимназистку, чем на воспитательницу, тем более, что она донашивала свое гимназическое платье. От ее порозовевшего на ветру лица пахло морозцем.

— Верочка, вы откуда? — обрадовалась Надежда Константиновна.

— Из церкви.

— Вот как! Что же привело вас в церковь?

— Ходила к отцу Епифанию за свечками.

— И чем закончились ваши переговоры со служителем культа?

Пухлые в трещинках губы девушки расплылись в улыбке.

— «Зачем вам, голубушка, свечи? Ведь большевики не верят в святое рождество?» — произнесла Верочка, подражая отцу Епифанию. — «Не верят, батюшка. Но елка, — говорю, — у нас есть, а свечей нет. Какая же елка без свечей?» — «Без свечей, — согласился, — елка никакая. Значит, большевики не отменили елку?» — «Не отменили», — говорю. А он: «Побожись!» Пришлось побожиться. Тогда отец Епифаний задумался, потом открыл тяжелую крышку кованого сундука и отсчитал дюжину свечей. Добрым оказался батюшка. Сахар за свечи, правда, взял.

Верочка подняла руку, которую до этого момента держала за спиной, — в ней были зажаты желтые, тонкие, как макаронины, церковные свечи.

— Вы просто молодчина, Верочка! — воскликнула Надежда Константиновна. — Вот увидите, как обрадуется Владимир Ильич елке с настоящими свечками. Запах хвои и топленого воска всегда напоминает ему детство, старый дом в Симбирске.

— А наши дети никогда не справляли елку, — заметила Верочка.

И вдруг, что-то вспомнив, сказала:

— Знаете, в Москве-то демонстрация.

— Демонстрация? — Надежда Константиновна удивленно посмотрела на девушку. — Какая демонстрация?

— В Германии убили каких-то коммунистов… Его зовут Карл, а ее…

— Роза?

Надежда Константиновна тяжело опустилась на длинную скамью и долго молчала…

— Они были нашими товарищами, — тихо сказала Крупская. — Товарищами по борьбе.

Глава 5

— Товарищи! Сегодня в Берлине буржуазия ликует — им удалось убить Карла Либкнехта и Розу Люксембург!

Ленин стоял на балконе Московского Совета. Ильич уперся руками в перила и весь подался вперед, словно хотел приблизиться к людям, пришедшим на митинг.

Снег слепил глаза, порывистый ветер стеснял дыхание, и голос звучал глухо.

Внизу, над морем шапок, платков, папах, алели знамена. На транспарантах, написанных торопливо и потому неровно, белым на красном выделялись слова: «Кровью и железом не убить волю пролетариата», «Вы жили героями — умерли мучениками!»

Владимир Ильич старался говорить громче, чтобы его слышали как можно больше людей, и все перегибался через перила балкона. А в конце речи сделал глубокий вдох и, сжав руку в кулак, выкрикнул:

— Смерть палачам!

И многотысячная толпа, как могучее эхо, усилила и повторила:

— Смерть палачам!

Духовой оркестр заиграл «Интернационал». Демонстрация двинулась дальше по Тверской. А Ленин долго стоял на балконе и махал рукой, словно провожал уходящих в бой.

Глава 6

Питомцы лесной школы хорошо помнили обещание Владимира Ильича приехать к ним на елку. И ближе к вечеру начали расспрашивать взрослых:

— Он приедет? Он не забыл? Когда же приедет дедушка Ленин?

И взрослые терпеливо отвечали:

— Помнит. Не забыл. Приедет.

Впрочем, взрослые сами тревожно ждали того часа, когда в белой дали просека послышится звук клаксона и между заснеженными деревьями покажется большой темный автомобиль.

Как хорошо был знаком обитателям лесной школы этот автомобиль! Каждый раз, когда Владимир Ильич приезжал сюда, встречающие его дети вскакивали на длинную подножку, забирались на бархатные сиденья бывшего царского автомобиля, и с разрешения дедушки Ленина товарищ Гиль, человек сухой и строгий, катал их по Сокольническому парку.

Очередь соблюдалась строго: тот, кто катался в прошлый раз, никогда не садился в автомобиль, а стоял, с завистью поглядывая на счастливцев.