Дорога в сто парсеков

Может быть, необходима вечность,
Чтобы всю изведать бесконечность.
И, до цели не успев дойти,
Капитан покинет нас в пути.
Но найдутся люди, если надо…

Айша плакала, и Галя плакала. А я охмелел немножко и опросил: «Неужели вам не страшно, Павел Александрович?» А он мне: «Радий, дорогой, очень страшно. И больше всего я боюсь, что зря я все это затеял. И не увижу я ничего, только черную воду…» А я за руки его схватил: «Павел Александрович, ведь правда, может, нет ничего. Отмените!…» И вот нас пятеро. Молча со сжатыми губами стоим мы перед радиорупором. Оттуда несется раскатистый грохот, свист, улюлюканье, завывание. Атмосфера Инфры насыщена электричеством, помехи то и дело.

Наконец спокойный голос Чарушина прорывается сквозь гул помех. Наш Дед с нами! Знакомый хрипловатый бас звучит в кабине.

— Выключил прожектор, — говорит он. — Тьма не абсолютная. Все время зарницы и молнии, короткие и ветвистые. При вспышках видны тучи, плоские, как покрывало. На Юпитере такие же. По краям барашки. Воздух плотный, и на границах воздушных потоков крутые вихри.

Выпадали слова и целые фразы. Потом стало слышно лучше.

— Воздух становится прозрачнее, — рассказывал Дед. — Вижу море. Лаково-черная поверхность. Невысокие волны, как бы рябь. Падаю медленно, воздух очень плотный. Тяжесть неимоверная, пошевелиться трудно. Даже языком ворочать тяжело.

И вдруг радостный возглас:

— Птицы! Светящиеся птицы! Еще одна и еще… Три сразу! Мелькнули — и нет. Разве телевизор заметит такое? Успел увидеть: голова круглая, толстое туловище. Крылышки маленькие, трепещут. Пожалуй, похожи на наших летучих рыбок. Может быть, это и есть рыбы, а не птицы. Но летели высоко.

Сильный плеск. Пауза.

— Шум слышали? Это я в воду вошел. Крепко ударился. Впрочем, не имеет значения. Выключил свет. Привыкаю к темноте.

Немного спустя: — Погружаюсь медленно, на метр-два в секунду. Опять включил прожектор. За окном огненная вьюга — светящиеся вихри, волны, тучи. Сколько же здесь всякой мелочи! Вероятно, врoде наших креветок. Чем глубже, тем гуще. На Земле наоборот: в глубинах жизнь скуднее. Но там тепло поступает сверху, а здесь снизу. А это что? Длинное, темное, без головы и без хвоста. Кит, кашалот? Движется быстро, за ним светящаяся струя. Ряды огоньков на боковой линии, как бы иллюминаторы. Неужели подводная лодка? Или нечто иное, ни с чем не. сравнимое. Сигнализирую на всякий случай прожектором: два-два-четыре, дватрй-шесть, два-два-четыре. Не обратили внимания. Ушли вправо. Не видно. А вот еще какие-то чудища — помесь черепахи с осьминогом. Осьминогами я называю их для сравнения, на самом деле они пятиногие. Пять щупальцев — одно сзади, как рулевое весло, четыре по бокам. На концах утолщения с присосками. В одном из передних щупальцев сильный светящийся орган.

Похоже на фонарик. Прямой луч так и бегает по стеблям. На спине щит. Глаза рачьи на подвижных стебельках. Рот трубчатый. Я так подробно описываю их, потому что они плывут на меня. Вот сейчас смотрят прямо в иллюминатор. Жуткое чувство — взгляд совершенно осмысленный, зрачок с хрусталиком, а радужная оболочка фосфоресцирует мертвеннозеленым светом, как у кошки. Я читал, что у земных осьминогов человеческий взгляд, но сам не видел, не могу сравнить.

Прожектор нащупал дно. Какие-то узловатые корни на нем. Подобие кораллов или морских лилий.

Вижу толстые стебли, от них побеги свисают чашечками вниз, некоторые вплотную упираются в дно Наши морские лилии смотрят чашечками вверх, они ловят тонущую пищу. Что ищут эти в иле? Гниющие остатки? Но не все достигают дна.

Неужели они ловят тепло? Но тогда это растения.

Растения без света? Невозможно. Впрочем, свет идет со дна — инфракрасный. Можно ли за счет энергии инфракрасных лучей строить белок, расщеплять углекислый газ? Мала энергия, надо ее накапливать. Но и зеленые листья на Земле тоже накапливают энергию. Ведь видимые лучи сами по себе не разлагают углекислый газ.

— Я получил отсрочку, — продолжал старик. — Застрял в зарослях у дна. Могу смотреть не торопясь. Все больше убеждаюсь, что подо мной растения. Вот толстая безглазая рыба жует побег. Другая — зубастая и длинная — схватила толстую, взвилась вверх. Поток пищи идет здесь со дна на поверхность. Светящиеся птицы — последняя инстанция.

Послышался скрежет и глухие удары по металлу. Что такое?

— Батисфера сдвинулась, — объявил Дед. — Кто-то схватил ее и тащит. Кто — не вижу. Перед иллюминатором нет ничего. Дно идет под уклон. Зарослям конца нет. Но странное дело — растения выстроились правильными рядами, как в плодовом саду. Что-то громоздкое медлительно движется, срезая целые кусты под корень. Ну и прожорливое чудище — так и глотает кусты. Вижу плохо, где-то сбоку ползет этот живой комбайн. Впереди гряда скал. Проплыли. Черная бездна. Батисфера опускается вниз. Давление возрастает. Прощайте! Москве поклонитесь!

Секундная пауза. И вдруг крик: — Трещина!!!