Дорога в тысячу ли

— Мать и отец убьют меня, если ты снова заболеешь или попадешь в беду. Это будет на твоей совести. Ты хочешь, чтобы я умер?

Исэк обнял брата за плечи.

— А ты стал ниже, — с улыбкой сказал Исэк.

— Ты меня слушаешь? — тихо спросил Ёсоп.

— Я обещаю вести себя хорошо. Обещаю слушать тебя. Ты не должен так беспокоиться. Иначе поседеешь и потеряешь здоровье.

Ёсоп рассмеялся. Именно это было ему нужно — чтобы младший брат находился рядом. Хорошо, когда кто-то знает тебя по-настоящему и даже дразнит. Жена была сокровищем, но она отличалась от этого худого человека, которого он знал с рождения. Мысль о том, что Исэк попадет в мрачный мир политики, пугала его.

— Настоящая японская баня. Это было замечательно, — сказал Исэк. — Просто замечательно. Не так ли?

Ёсоп кивнул, молясь, чтобы Исэк не навредил себе и ему. Чистая радость от прибытия брата оказалась недолгой.

По пути домой Кёнхи рассказала Исэку и Сондже о знаменитом магазине лапши рядом с вокзалом и пообещала отвести их туда. Дома Кёнхи включила свет, и Сонджа вспомнила, что теперь она здесь живет. На улице царили тишина и темнота, крошечная лачуга была залита чистым, ярким теплом. Исэк и Сонджа направились к своей комнате, и Кёнхи пожелала им спокойной ночи.

Их комната без окон вмещала матрас-футон и небольшой комод. Свежая бумага покрывала низкие стены; маты татами были вычищены; Кёнхи обновила стеганые одеяла новой хлопковой тканью. Керосиновый обогреватель был даже лучше, чем в главной комнате, где спали Кёнхи и Ёсоп.

Исэк и Сонджа спали на общем поддоне. Провожая дочь, Чанджин говорила с ней о сексе, как о чем-то новом для дочери; она объяснила, чего ожидает муж; и сказала, что близость допустима при беременности. Делай, что можешь, чтобы угодить своему мужу. Мужчине нужно заниматься сексом.

С потолка свисала единственная электрическая лампочка, слабо освещавшая комнату. Сонджа взглянула на мужа, и Исэк тоже поднял глаза.

— Ты, должно быть, устала, — сказал он.

— Я в порядке.

Сонджа склонилась, чтобы развернуть постель. Каково это — спать рядом с Исэком, который теперь стал ее мужем? Кровать была готова быстро, но они все еще не сняли уличную одежду. Сонджа достала ночную рубашку: белую, муслиновую, которую мать сшила ей из двух старых. Но как переодеваться? С рубашкой в руках она опустилась на колени перед постелью.

— Хочешь, чтобы я погасил свет? — спросил он.

— Да.

Исэк потянул за цепочку и выключил лампу, но комната все еще была заполнена тусклым свечением из соседнего помещения, отделенного бумажным экраном. С другой стороны за тонкой стеной шумела улица; громко разговаривали прохожие, визжали свиньи. Казалось, улица была внутри, а не вне дома. Исэк снял одежду и остался в нижнем белье — Сонджа уже видела эти вещи, так как несколько месяцев их стирала. Она видела на его одежде следы рвоты, поноса и крови от кашля, чего обычно не знает молодая жена. В некотором смысле они прожили вместе дольше и более тесно, чем большинство людей, только что вступивших в брак. Они не должны волноваться, сказал он себе. И все же Исэку было неловко. Он никогда не спал с женщиной, и хотя он знал, что должно рано или поздно произойти, он не имел понятия, как это должно начаться.

Сонджа сняла дневную одежду. В бане, в ярком электрическом свете, она с тревогой заметила темную вертикальную полосу от лобка до основания тяжелой, чуть обвисшей груди. Она надела ночную сорочку.

Как дети, свежие после купания, Исэк и Сонджа быстро скользнули под сине-белое одеяло, хранившее легкий запах мыла. Сонджа хотела ему что-то сказать, но не знала, что именно. Их знакомство началось с его болезни и ее стыда, от которого он ее спас. Возможно, здесь, в новом доме, они могли бы начать все сначала. Лежа в комнате, которую приготовила для них Кёнхи, Сонджа ощутила надежду. Ей пришло в голову, что она пыталась вернуть Хансо, вспоминая его, хотя это не имело смысла. Она хотела посвятить себя Исэку и ребенку. Для этого нужно забыть Хансо.

— Твоя семья очень добра.

— Жаль, что ты не можешь встретиться с моими родителями. Отец похож на моего брата — он добродушный и честный. Мать мудрая; она кажется сдержанной, но она всем пожертвует, чтобы защитить близких. Она во всем поддерживает Кёнхи. — Он тихо рассмеялся.

Сонджа кивнула, пытаясь представить себе его мать.