Дорога в…

— Так, с твоим задом всё в порядке. М-м-м, значит, к Селину спиной не вставай, не наклоняйся, значит, и в баню с ним не ходи ни под каким предлогом. Заломит! Так, дальше. — он взглядом профи осмотрел меня и сказал, быстро беря меня за бок двумя руками: — Не орать! — и быстро перевернул меня. Я и пикнуть не успел. — Ну, я бы тебе и двадцати не дал. Хорошо сохранился. Хотя, волос седой, таким и был?

Пожимаю плечами.

— На-ка вот, выпей. Аксиньюшка оставила. А Саная, кошка их цепная, может на тебя напасть. Осторожнее будь.

Я посмотрел на колдуна и только сейчас увидел, что глаза у колдуна были разные. Один голубой, другой карий. Темноволосый, с тонкими седыми прядями по вискам и словно небрежно стянутым хвостом почти на спине. А лицо было хищным, зубы, что он сейчас оголил в улыбке, острые и, словно у пираньи, полукругом. Мороз по коже прошелся, когда он спросил вкрадчиво:

— У меня ночевать будешь?

Сразу вспомнилось, что подвал у него забит покойниками под крышку. Но ведь где-то я ночевал, когда был без сознания. Не верю я, что один день так прошел. Если к Селину попрошусь, он может состоянием воспользоваться. И колдун, словно прочитав мои мысли, ответил нехотя сам:

— Нельзя тебе у меня, луна нынче полная. Зверь гулять пойдет разный, приблудный. Зайти ко мне может. Не рискну тебя у себя оставить. По хорошему говорю, честному. Вижу, ты — мужик умный и поймешь меня правильно.

— Боюсь я сына твоего, а звать вас как?

Он усмехнулся.

— Имен у меня много. Вергусом зови, и то верно тоже будет. — Потом, поразмыслив и посмотрев на меня пристально, оглядев с головы до ног, спрашивает так ехидно: — Сын говорил, ты иномирец? Чужак в наших краях?

И до меня доходит, что я не знаю вообще, где я? И словно только проснувшись, оглядываю комнату, в которой я был всё это время. Большой комод посередине стены и кровать у другой стены, где я и лежал. Шкаф во всю стену. Да занавески на окнах до пола, зеленые с чем-то розовым.

— Встать-то можешь? Болезный? — спрашивает меня колдун Вергус. Пожимаю плечами. И запоздало мыкаю:

— М-м-м… м-м-м… а где я? В каком городе?

Он с улыбкой оскаливает вновь свои клыки, и меня снова прошибает морозом.

— Так в семи верстах город будет Удгар. Недалече, если сильно-то напугать. — видя, как я съежился, смеется громко. — Да шучу, шучу. Не погоню я тебя, покамест не вылечишься. Но вот запереть — запру. А то ходют тут всякие. А мне потом расхлебывай. Ты только дверь никому не открывай. Я поговорю ещё с тобой по душам, но не сейчас.

Киваю ему и не выдерживаю:

— Я и встать-то не смогу, не то, что открыть дверь.

Он усмехается.

— А звуков боишься разных? У двери могут выть и стучать очень сильно.

Смотрю на него с испугом. Он и сам напряжен. Я не выдерживаю и вновь киваю.

— Мне некуда идти.

— Знаю, но от меня тебя никто не примет. И тем более, от сына. Аксинья уже в город уехала. Знает, что сейчас начнется тут у нас с этой луной. Лишь ко мне, да с Сохатой горы Анка может. Но тебе к ней ни-ни. Она ребенка ждет, злая очень.

Было странное ощущение, что я схожу с ума. Все говорили абсолютно одни и те же вещи, но с разным выводом.

— Ты как относишься к тому, что у нас плохо относятся к сексу между мужчинами?

Мне-то плевать было в общей сложности на это, лишь бы меня это не касалось. Я тот, кто вырастил детей, причем не своих, как оказалось после признания моей супругой сего факта перед смертью, но и с ума от этого не сошел. Наоборот, как любил двух сыновей, так и продолжил их родными считать. Решил, что моя помощь и поддержка более необходима именно сейчас. Иначе кто же им поможет, когда и они узнали об этом? А вот они смотрели на меня почему-то виновато. Но я знал, что они теперь финансово полностью обеспечены. Мои знания рынка и вклады в облигации и акции не оставят их без копейки на многие года. А недвижимость, что я купил их детям, своим внукам, пока ещё совсем малышам, и подавно.

Дверь хлопнула, и где-то в недрах этого дома я услышал тихое шипение Селина:

— Пап, ну что, ты доволен?! Думаешь, он поверит тебе, что ты такой добрый и хороший? После первой ночи он сбежит. Так что всю полную луну ты будешь один. Со своими тварями. Ни один иномирец не остается с тобой дольше, чем на два дня. И этот сбежит.

Я задрожал всем телом и зачем-то накрылся с головой одеялом. О чем они там спорят? Обо мне? Вот твари, я не первый у них. И по ходу, не последний. И кошка эта долбанутая, высоты боится, а ещё рысь называется. Хотя, если подумать, то пусть я в другом мире. Хотя тоже не факт. И может у них тут кошки такие, как рыси — обыкновенные. С кем же поговорить об их мире? Эк меня угораздило. Еще и окривел. У нас насчет окривел говорят, когда пчела укусила, а тут, когда ударился, и кости сместились. Как и не помер-то. Вон ветками как рвало меня. Вся пижама была порвана, а уж штаны. Я помню, что одевал их… или нет? Ай, ладно, не суть. Главное — жив. Всё остальное — фигня. Теперь выживать надо, а то окажусь в подполе этого колдуна. И имя-то сразу забылось почему-то.

Дверь тихо скрипнула, и я тотчас откинул с лица одеяло. В комнату вошел Селин.