Дорога ветров

Хобину искренне хотелось, чтобы Митт учился и стал, по его словам, «добропорядочным гражданином». Митту пришлось лучше одеваться (в хорошей одежде, конечно, зимой было теплее, но он из принципа ее презирал). Каждый день, когда они поднимались наверх после работы, надо было мыться. Раз в неделю его заставляли мыться целиком, несмотря на его уверенность в том, что мытье отнимает у человека силы. И каждый вечер Хобин доставал книгу. Она называлась «Хрестоматия для бедных» и вызывала у Митта страшную зевоту. «Раз не хочешь ходить в школу, учись дома», — говорил Хобин и заставлял Митта прочитывать вслух по странице — каждый вечер, после ужина.

Митт только диву давался, как он в тот первый год не умер от скуки. Ему казалось, что он ожил только тогда, когда наконец смог относить Дидео крошечные пакетики с серой и селитрой. Это было даже интереснее, чем беготня с поручениями от вольных холандцев. Митт придумывал какую-нибудь отговорку для Хобина («Врал, как весы торговца рыбой», так он говорил Мильде) и ускользал со своим пакетиком из дома, зная, что если его поймают с этой ношей, то ему не поздоровится. Ему нравилось ощущение опасности, и так приятно было знать, что наконец-то дело движется.

Хотя и не слишком быстро. Хобин был человеком терпеливым, но порой он сердился на Митта. Мысли Митта были сосредоточены только на добыче пороха. Он не намерен был становиться оружейником, так что прислушивался к Хобину не больше, чем к Сириолю, когда тот учил его рыбачить. Тем временем Мильда родила ребеночка, а спустя год — еще одного. Митт страшно удивился, обнаружив, что обзавелся двумя сестренками задолго до того, как обзавестись бомбой. Девочки оказались довольно серьезной помехой. Они плакали, у них резались зубки — и они отнимали время у Мильды тогда, когда она была нужна Митту.

Однако они не подозревали, что они — помеха. Стоило Мильде впихнуть Митту одну из сестренок, как малышка принималась смеяться и гулить у него на руках, словно ее брат вовсе не досадовал на нее.

А потом Митт начал расти. Это тоже его изумило. Он привык к тому, что он — самый маленький мальчишка на улице. А теперь он стал одним из самых больших, с длинными-предлинными худыми ногами. Женщине, которая украла красную и желтую материю на костюм, в котором Митту предстояло бросить бомбу, пришлось украсть еще — и Мильда отложила шитье до того времени, когда станет ясно, что Митт из одежды не вырастет.

— Оно и к лучшему, — заметил Сириоль. — Если ты и дальше станешь так расти, то уже через год после побега так изменишься, что даже шпионы Харчада тебя не узнают.

Беда была в том, что Митту нужно было много есть — а денег у Хобина становилось все меньше. Хадд опять повысил ренту по всему Холанду. Его ружья мало ему помогли. Все остальные графы Южного Дейлмарка тоже поспешили обзавестись ружьями. Хадду пришлось просить мира, а это стоило денег. Митт радовался, когда Хобин стал ворчать не меньше других и первым подписал прошение гильдии оружейников, в котором испрашивалось позволение повысить цену ружей. Хадд отказал им.

— Ну, теперь ты разве не согласен, что в борьбе за свободу есть прок? — спросил его Митт.

— От этого только хуже, — ответил Хобин.

— Нет, послушай, — попытался убедить его Митт. — Можно заставить всех графов воевать друг с другом, а потом устроить восстание. И тогда Север придет нам на помощь. Обязательно придет!

— Если Север это сделает, — возразил Хобин, — то графы перестанут воевать друг с другом и набросятся на Север. И ты окажешься на их стороне, Митт. Ты бы ничего не смог поделать. Ты же родился южанином. И Север понимает это лучше, чем ты. Это — история. Восстанием делу не поможешь.

— Ты слишком терпеливый, вот в чем твоя беда! — заявил Митт.

Несмотря на свою терпеливость, к весне вид у Хобина стал немного усталый. Ему нужно было кормить Митта и малышек. А Мильда по-прежнему бегала на улицу и «случайно видела» дорогие вещи — в последнее время это была в основном мебель. Хобин начал серьезно поговаривать о том, чтобы переехать обратно в Уэйволд.

— Мы же не можем уехать! — в ужасе сказал Мильде Митт.

— Знаю. Ведь я столько лет тебя обучала, — согласилась Мильда. — Но если Хадда не будет, Хобину ни к чему будет уезжать. Сбегай и отыщи Сириоля.

И она разбила целую миску яиц только для того, чтобы у Митта появился предлог уйти из дома.

Митту посчастливилось поймать Сириоля, когда он садился на «Цветок Холанда». Сириоль стоял на причале и думал так долго, что Митт уже решил, что он пропустит отлив.

— А, — наконец сказал Сириоль. — Да. Значит, тебе следует действовать этой осенью.

— Значит, осенью! — согласился Митт, и от волнения у него задергались мышцы на икрах ног. — И слава богам! После трех горелых лет, я уже больше не могу ждать!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Морской фестиваль

6