Дорога ветров

— Своенравная ты, однако! — сказал он «Дороге ветров». — Изволь меня слушаться, а не то я всех вас потоплю, так и знай!

Но эта резкая перемена курса дала Йинену лишний локоть. Ему удалось зацепить соломенное чучело багром. Хильди прижала его сверху шваброй, чтобы он не вывернулся, и вдвоем они забросили Беднягу Аммета на палубу, словно сноп пшеницы, которым он, в сущности, и был.

Митт изумился тому, что мог принять эту массу сложно переплетенных колосьев за утопленника. У Старины Аммета по-прежнему были руки, ноги и лохматая голова, но теперь его форма больше напоминала медузу, а не человека. Почти все красивые ленты исчезли, лицо искривилось и разъехалось. Вот уж воистину — Бедняга Аммет. И все же они были страшно рады его видеть. Они крикнули: «Добро пожаловать на борт, Старина Аммет, сударь!» — поскольку знали, что говорить положено именно это. Митт радостно вернул «Дорогу ветров» на прежний курс. Хильди с Йиненом сначала неуклюже исполнили торжествующую пляску на крыше каюты, а потом принялись закреплять Старину Аммета на бушприте, вместо резного носового украшения — потому что это тоже полагалось сделать.

Старина Аммет оказался квелым и намокшим. Превратить его в носовое украшение оказалось непросто. Йинен притащил мотки шпагата и веревку. Митт выкрикивал советы. Хильди искала в каюте что-нибудь, что поддержало бы раскисшую и отяжелевшую пшеницу. Митт настолько замучил ее советами, что Хильди огрызнулась:

— Отстань! Можно подумать, ты каждый год вытаскиваешь из моря по десятку Амметов!

На это ответить было трудно. Митт разобиделся и замолчал, утешившись тем, что пробормотал себе под нос:

— Глупые бабы! Все они одинаковые. Ничего не понимают.

Он высокомерно наблюдал за тем, как Старину Аммета нанизывают на веник, позолоченную раму от картины и две деревянные ложки, а потом приматывают к позолоченной дверце от гальюна. После этого его очень крепко привязали к бушприту, где он начал гордо подниматься и опускаться на волнах вместе с яхтой. Митт понимал, что и сам бы лучше сделать не смог, поэтому авторитетно сказал:

— Он станет жестче. Он пропитался солью. Но учтите — он может немного завонять. — Но потом он поддался чувству честной гордости и добавил: — Хорошо смотрится, правда?

Йинен и Хильди были полностью с ним согласны.

— А почему никто никогда не находит Либби Бражку? — спросила Хильди.

Она легла на живот и заглянула под грот, словно рассчитывала где-то поблизости, на другой стороне серого бурного моря, увидеть Либби Бражку.

— Она же из винограда и мягких ягод, — сказал Йинен. — Сразу намокает и тонет. Было бы чудом, если бы нам досталась и она тоже.

Митт расхохотался и хлопнул себя по карману красно-желтых штанов.

— А я о ней совсем забыл! Это и правда чудо. Вот. Смотрите.

Он вытащил из кармана маленькое восковое изображение Либби Бражки. Как и Аммет, она не слишком хорошо выглядела. Восковые ягоды расплющились, на них отпечатался рисунок ткани. Ленты превратились в грязные шнурки. Однако Хильди и Йинен обрадовались ей больше, чем новой и сверкающей фигурке.

— Ох, красота! — сказал Йинен. — Мы — самая удачливая яхта в мире. Можно, я закреплю ее на корме?

— Давай! — согласился Митт.

— Какая прелесть! — проговорила Хильди, поглаживая Либби Бражку, пока Йинен отматывал кусок бечевки. — Мне всегда хотелось такую, но нам не разрешали покупать что-то на лотках. Эти ягоды шиповника! Откуда она у тебя?

— Пока я был в бегах, — ответил Митт, — мне ее на счастье подарила одна торговка.

— Ты хочешь сказать — она знала, что ты в бегах? — спросила Хильди, неохотно отдавая Либби Бражку брату, чтобы тот смог привязать ее позади румпеля.

— Нет,— ответил Митт, глядя на плавно вздымающийся горизонт. Ему хотелось, чтобы эта дуреха поняла, каково в Холанде живется таким, как он. — Она узнала, что я в бегах, сразу же после этого. Пришли солдаты и стали обо мне спрашивать. Она подарила мне Либби Бражку, чтобы меня подбодрить: видишь ли, лицо у меня было вытянутое, словно канава на Флейте, — я ведь не знал, куда мне податься и что делать. А потом, когда солдаты спросили торговку, ей пришлось сказать, что она меня видела. Она не посмела не сказать. Таковы люди. У вас все по-другому.

Йинен обдумывал услышанное, пока тщательно привязывал восковую фигурку.

— Мы ведь сейчас тоже в бегах, в каком-то смысле. Почему у нас все по-другому? Если какой-нибудь рыбак увидит «Дорогу ветров», то расскажет об этом. И меня это ничуть не расстраивает.

Йинен упустил главное. Митт подумал о Мильде, Хобине и малышках и обо всех прибрежных жителях, которым нравилось, как он продает рыбу, о десятках людей, которых он больше никогда не увидит... Подумал — и так разозлился на Йинена, что ему захотелось спихнуть богатенького мальчишку в море.

— Но вы ведь не поставили себя вне закона, так?

— Нет, поставили, но по-другому,— возразила Хильди.