Дорога ветров

Двинулись напрямик через высокие холмы, и очень скоро перед нами открылась красивая котловина, поросшая свежей зеленой полынью и удивительно непохожая на осеннюю Гоби – сухую, мертвую и желтую. Ветер дул нам в лицо и нес бодрящий запах полыни, такой живой и приятный, что мы долго стояли, жадно втягивая в себя воздух. Слева, в стороне от центра этой почти круглой равнины, стояли два хайляса с удивительно широкой, зонтикообразной кроной, напоминавшей зонтичные акации в африканских саваннах. Отсюда виднелась широкая щель, прорезавшая черный гребень гор Хара-Хутул почти точно посередине. Очевидно, там и находился родник.

По зеленой равнине навстречу шли верблюды. Вместе с жизнью растений, обусловленной подпочвенными водами, появилась и животная жизнь. На двух верблюдах мы заметили всадников и остановили машину. К нам быстро подъехал молодой арат на огромном и могучем верблюде. Животное было уже в полной зимней шерсти, густой и темной. Белая повязка короной охватывала лоб арата и спускалась концами на его правое ухо и шею. Гобиец держался в неудобном седле свободно и прямо, гордая посадка головы с резкими чертами лица придавала ему величественный вид. Чувствовалось, что едет хозяин гобийской равнины.

Пока арат разговаривал с Данзаном и Кухо, приблизился второй всадник – молодая женщина на белом верблюде, казавшемся легким по сравнению с темным богатырским животным ее мужа. Цветная сбруя и оторочка седла красиво выделялись на белой чистой шерсти.

Араты подтвердили все наши предположения. Проводнику только оставалось по своей привычке щелкать языком.

После адской езды по саксаульнику небольшие кочки на равнине показались пустяком. К часу дня мы подъехали к роднику. Все ущелье было заполнено огромным стадом овец и коз, пришедшим на водопой. Родник и выкопанный рядом колодец находились в сухом русло, прорезавшем черную базальтовую стену. Мрачное ущелье, в начале очень узкое, к северу быстро расширялось, и дальше русло проходило среди низких обрывков из светлых отложений мелового возраста. Базальт залегал пластом около двадцати метров толщины среди песчаников. Массивный слой твердого базальта был устойчив к размыву и торчал гигантским черным гребнем, собственно и образуя хребет гор Хара-Хутул.

Перед горами, с южной стороны, проходила линия телеграфа, та самая, вдоль которой мы добирались от Улугей-хида до Сайн-Шанды. Увидев столбы, я понял, что мы сейчас пересечем наши собственные следы по старому автомобильному накату. Поэтому я не удивился, когда Данзан закричал, показывая вниз. В ложбинке, где песок и пыль не были сдуты ветром, были видны отпечатки узора протекторов наших газовских покрышек – один след, нет, два. Да, безусловно, это наши следы! Всего лишь неделю назад впервые ехали мы на Саин-Шанду, а сейчас уже как много интересного знали о прилегающем к аймаку районе. Вот что ни в каких мечтах не могло бы прийти к любому из наших великих предшественников – русских исследователей Центральной Азии: волшебная скорость автомобильной экспедиции!..

У аратов, поивших скот в ущелье, приобрели большого барана и, решив начать исследование со слоев, лежавших ниже базальта, повернули на запад от родника. Около пяти километров ехали вдоль базальтового гребня с его северной стороны и остановились перед множеством сильно размытых холмов. Здесь хорошо вскрывались подбазальтовые песчаники. Пока мы с Громовым и Данзаном ходили, проводник и Андреев резали барана и варили обед.

Огромное количество мелких древесных стволов содержалось в песчаниках и конгломератах. Множество истертых до неузнаваемости, обугленных растительных остатков переполняло более тонкозернистые прослои. Мы нашли какие-то круглые футляры из крепкого желтого песчаника, внутри наполненные рыхлым и легким беловатым веществом, в котором залегали тонкие и крепкие окременелые стволики, покрытые сверху углистым веществом. В первый раз я наблюдал такое сохранение ископаемых растений.

Долго ходили мы по огромному полю размытых холмов. Смеркалось, когда наши усилия увенчались успехом – сначала были найдены отдельные обломки костей, а потом и большая глыба с остатками черепа. Хотя песчаник был кремнист, тверд и труден для препаровки, находка черепа была важной. По нему можно было определить животное и, следовательно, установить геологический возраст подбазальтовых слоев. Поэтому мы так и старались найти здесь кости, тщательно собирали всякие обломки и решили во что бы то ни стало взять черен. Тащить большую глыбу породы нашему небольшому отряду было не под силу. Оставалось только подвести сюда машину. Андреев, искусно маневрируя, взобрался на гребень из слоистого песчаника, сумел развернуть на нем машину и боком сполз в небольшую долинку, где лежала глыба с черепом. Не теряя времени, мы собрали все обломки, разделили глыбу на две части, обернули кусками кошмы и приготовили к погрузке. Но тут наступила темнота, и при свете костра мы успели только упаковать кое-что в ящик.