Дорога Висельников

Теперь, схоронив отца, я собираюсь довести до конца все его начинания. Шахты Куаллайда перейдут в собственность Роуэнов. Но этого недостаточно. В ближайшее время я приеду и сам займусь делами. Я слышал, что императорские солдаты уже в Открытых Землях. Нужно добиться, чтоб гарнизон разместили в Галвине, поскольку наша личная охрана по-прежнему необходима на рудниках и при конвое. Кроме того, мне известно, что отец распорядился взорвать старый мост в Междугорье. К сожалению, он не упоминал, с какой целью, но, несомненно, причина у него имелась. Если тебе она известна, ты должен сообщить мне о ней. Исполнено ли отцовское приказание? Не медли с ответом, дабы я мог решить, что предпринять дальше.

Аспремонт Роуэн».

– Весьма предприимчивый молодой человек, – заметил Перегрин. – И верный сыновнему долгу.

Серк закивал в ответ:

– Да, да… И что теперь делать, господин Перегрин?

– Как – что? Исполнять приказания нового хозяина.

– Но я не знаю, зачем нужно было взрывать этот мост! Что я ему скажу? Это только господин Роуэн знал… покойный… Может быть, вам известно?

– Кое-какими соображениями Джиллиард Роуэн – мир праху его! – со мной делился, – неторопливо произнес Перегрин. – Камень, из которого был сделан мост, довольно редок, он может быть использован и для продажи, и для отделки строений. Сдается мне, что твой прежний хозяин хотел создать нечто незабываемое… нечто такое, что прославило бы Роуэнов. Наверняка ведь будет перестраиваться и этот дом. Вряд ли Джиллиард Роуэн имел в виду особняк в Нессе. Он не знал о землетрясении, и вдобавок доставка туда каменного лома встала бы в слишком большую сумму. Нет, речь, безусловно, шла о Галвине. При нынешних обстоятельствах постройка из подобного камня не будет иметь равных в Открытых Землях… да что там, по всей империи. Так и скажи молодому хозяину. Этими самыми словами.

Серк снова кивнул.

– И передай ему также, что каменный лом необходимо вывезти из ущелья как можно скорее. Из-за землетрясения в здешних краях пока что не знают о взрыве и разрушении моста. Но со временем эта новость все же расползется, и конкуренты твоего хозяина могут захотеть присвоить эти камни. А они больших денег стоят.

Серк совершенно успокоился. Такой язык он понимал.

– Я немедля напишу об этом хозяину. И охрану вышлю к ущелью, чтоб гоняла всяких там… – Он спохватился: – А как же с офицерами? Они меня не послушают.

– Я побеседую с лейтенантом Бокехирном. Объясню ему, в чем состоит выгода предложения господина Роуэна. А дальше уж пусть они договариваются между собой.

– Не знаю, господин Перегрин, как вас благодарить! Пропали бы мы без вас!

– Не пропали бы. А я и без того здесь засиделся. Нужно будет еще посетить монастырь, узнать, как там дела…

ИЗ ЗАПИСЕЙ ПЕРЕГРИНА

«Возможно, это глупая выходка. А возможно, правильная мысль. Это действительно будет памятник, но не суетным амбициям Джиллиарда Роуэна (хотя – и им тоже). Окажет ли он такое же действие, как барельеф на фасаде торговой палаты на площади Розы в Эрденоне? Не знаю. Но я на это надеюсь.

Надежда – это все, что мне осталось».

– Разумеется, я уже знал об этом, – сказал Воллер. – Даже при большом количестве жертв смерть такого человека, как Роуэн, не могла пройти незамеченной. Глупо, не правда ли? Он привык рисковать и жизнью, и состоянием, а погиб от нелепой случайности, направляясь на встречу, где ему ничто не угрожало.

– Такое может случиться с каждым из нас. Но мне интересно вот что – успели ли вы полностью получить деньги за мост?

Они прогуливались у стен монастыря. Воллер заявил, что благочестивая атмосфера начинает его угнетать в той же мере, как суета, сопутствующая ремесленным работам. И Перегрин склонен был с ним согласиться. Погода, как бы в возмещение за прочие страсти, держалась отменная. Пару раз прошелестели дожди, но их сменило жаркое солнце, пробуждая все вокруг к яростному цветению и росту. Окружающий обитель лес, зимой казавшийся таким зловещим, теперь, одевшись в новую зелень, радовал взор. Но Воллер вышел на прогулку не для того, чтоб любоваться красотами. Тем более что вид этот был ему знаком в любое время года.

Вопрос Перегрина заставил его нахмуриться.