Дорога Висельников

Конечно, это могло быть ловушкой. Выманить глупых кафиров из города и захватить его, брошенный без защиты. Только капитан Нитбек оставлять Крук-Маур без защиты не собирался. В крепости после его ухода оставалось достаточно людей для обороны. Да и барнабиты не все бросились в погоню за неприятелем.

Бокехирн ошибся. Время, потраченное на то, чтобы заехать в Три Тутовника, не было потеряно зря. Нитбек узнал о том, сколько рахманов перешло границу и сколько их находится в пустыне (в погоню за беглецами бросилась лишь небольшая их часть), и главное – что набег возглавлял сам Абдрахман ибн Хусейн. Странное дело – сведения эти он получил не от кого-либо из выживших мужчин, а от девчонки дай боже десяти лет.

Сигвард понимал, что многие дети склонны врать, не сознавая собственной лжи, но что-то убеждало его – соплячка говорит правду. Она не плакала и не впадала в оцепенение, как бывает с людьми, перенесшими страшное потрясение, а четко рассказывала, что видела. Завершив свое повествование, она спросила:

– Вы возьмете меня с собой, капитан?

И прежде чем он успел ответить, малявка вытащила из-под покрытой лоскутным одеялом лавки, на которой сидела, рахманскую саблю.

Сигвард чуть не поперхнулся.

– Да ты и саблю-то не удержишь!

– Трудно, – согласилась она. – Я убила рахмана, потому что он упал. Иначе бы не вышло. Но я могу подрубать ноги их лошадям. Это я уже делала.

– Это правда, капитан, – подтвердил один из раненых, находившихся в той же лачуге.

Странные дети растут нынче в Южном пограничье. (Ему назвали имя девчонки – Грейне Тезан, однако Сигвард его тут же позабыл.) Но это еще не причина, чтоб перекладывать на них свои прямые обязанности. А то скоро здесь младенцы с саблями расхаживать начнут. Эх, где наше детство и детские глупости? Как там – «Мы не магометане, чтоб саблями махать… шпага – оружие благородного человека…». Впрочем, и тогда, не догадываясь, что попадет в Южное пограничье, Сигвард знал, что и по эту сторону границы освоены сабли. А шпагами, по местным понятиям, дерутся городские франты, сыновья несских патрициев и фораннанских купцов.

Сам Сигвард по-прежнему предпочитал прямой клинок. Эсток, как он в отрочестве и предполагал. Не тот, фамильный, отцовский, – он отойдет законному наследнику, братцу Кенельду. Нынешний меч был боевым трофеем, снятым с командира роты немецких пистольеров. Пистоль дал осечку, а вот аркебуза Сигварда – спасибо науке Наирне – не подвела. Сигварда привлекли отличные боевые качества меча, и не сразу он разглядел, что вдоль клинка шла гравировка «Soli Deo gloria»[1].

Абдрахману понравится, если ему снимут голову мечом с такой надписью. Если, конечно, его удастся догнать.

Из-за того что налетчики вели с собой пленников, передвигались они медленнее обычного. На Севере – хлебом не корми – рассказывали чудеса о зохальских конях, но Сигвард склонен был считать, что карнионские кони в резвости зохальским не уступят, а по части выносливости, пожалуй, и превзойдут. Не в лошадях дело, а в людях. Зохальцы лучше переносят эту треклятую жару и лучше знают пустыню. Но, слава богу, среди его солдат попадались и такие, что знали пути там, где путей, казалось бы, не бывает. Не иначе, бывшие контрабандисты. Но Сигварда их прошлое не волновало. Сейчас они нужны были как проводники и разведчики.

Они и сообщили, что рахманы встали на ночь лагерем в большой песчаной котловине. Отлично, погоня закончена. Но ударить сразу – наверняка обречь пленников на гибель. Сигвард достаточно знал о любимом племяннике эмира, чтоб не сомневаться: тот прикажет убить рабов, если понадобится спешно отступать, а попросту – бежать. Следовало дождаться, пока рахманы в лагере уснут, и окружить их. К счастью, часовых они выставили немного, да и те не блистали бдительностью. Единственное, в чем хороши были рахманы, – в нападении, в стремительном порыве. Впрочем, убегать они тоже умели хорошо – таким же порывом.

Рахманы нередко нападали ночью. Теперь им самим пришлось узнать, что есть ночное нападение. Тихо сняли часовых и ворвались в лагерь без воинственных кличей. Факелов не зажигали – отличить пленных от рахманов можно было и при свете луны. Она была сегодня большая и яркая.

Но, конечно, тишине тут же пришел конец. Визжали, плакали и бранились люди, и пронзительно ржущие зохальские кони метались меж выгоревших костров. Рахманы не любили сражаться пешими, и главное сейчас было, чтоб они пешими и остались. А еще лучше – лежачими. Пленных Сигвард брать не собирался.

Несколько раз ударили выстрелы, но стрелять, даже в лунную ночь, было неспродручно, и бой пошел врукопашную. Честнее было бы назвать этот бой резней. И что с того?