Дорога во Францию

В сущности, у Франца фон Граверта было только одно средство задержать венчание или помешать ему, а именно: вызвав Жана на дуэль, ранить или убить его.

Но так ли сильна была его ненависть, чтобы заставить, забыв свое положение и знатность рода, унизиться до дуэли с каким-то Жаном Келлером?

Об этом последнем пусть читатель не беспокоится: если дело зайдет так далеко, Жан сумеет как следует ответить лейтенанту; но при тех условиях, в которых мы находились, готовясь покинуть прусскую территорию, следовало очень опасаться последствий дуэли. Я не переставал волноваться по этому поводу. Мне передавали о лейтенанте, что он вне себя от гнева, и я боялся как бы он не употребил какого-нибудь насилия.

Какое несчастье, что его полк еще не получил приказания покинуть Бельцинген! Тогда полковник с сыном были бы уже далеко, где-нибудь под Кобленцем или Магдебургом; а мы с сестрой вздохнули бы свободнее; Ирма ведь волновалась не меньше моего. Десять раз в день проходил я мимо казарм посмотреть, нет ли каких-нибудь приготовлений к уходу полка из Бельцингена, и, разумеется, заметил бы малейшее движение; но до сих пор ничто не предвещало исполнения нашего всеобщего желания.

Так прошло 29 и 30 июня. Я с облегчением думал о том, что нам остается пробыть только сутки по эту сторону границы.

Как я уже говорил, мы должны были совершить путешествие вместе до границы, но во избежание подозрений решили выехать из Бельцингена в разное время: сперва господин де Лоране, Ирма, Марта и я, а затем уже госпожа Келлер с сыном, которые должны были присоединиться к нам за несколько лье от Бельцингена. За пределами прусских провинций нам уже не так страшны будут Калькрейт и его агенты.

В течение 30 июня лейтенант неоднократно проходил мимо дома госпожи Келлер и даже раз остановился перед входом, как будто хотел войти для личных переговоров. Незаметно для него я наблюдал за ним из-за опущенной шторы. зубы его были стиснуты, пальцы сжимались в кулаки, вообще по всему видно было, что он сильно раздражен, и я бы ничуть не удивился, если бы он, открыв дверь, спросил господина Жана Келлера. К счастью, комната Жана выходила окнами в противоположную сторону и он не мог видеть лейтенанта.

Но то, чего озлобленный Франц не решился сделать сам, сделали за него другие.

Около четырех часов пополудни явился солдат и спросил господина Жана Келлера.

Этот последний взял из рук солдата принесенное им письмо. Мы были дома одни.

Каково же было негодование господина Келлера, когда он прочел письмо!

Оно было написано крайне дерзко не только по отношению к Жану, но также и господину де Лоране. Да! Офицер фон Граверт не поколебался оскорбить даже старика! В то же время он выражал сомнение в храбрости Жана Келлера, – полуфранцуз, дескать, наверно, и храбр только наполовину!

Если его соперник не трус, писал он дальше, то пусть докажет это сегодня вечером, когда к нему явятся двое товарищей лейтенанта.

Для меня было несомненно, что лейтенанту Францу известно о намерении господина де Лоране и Жана Келлера покинуть Бельцинген, и он жертвовал самолюбием ради того, чтобы помешать этому отъезду.

Оскорбление, нанесенное не только лично ему, но и семье де Лоране, совершенно вывело Жана из себя, так что я отчаивался хоть сколько-нибудь успокоить его.

– Наталис, – сказал он мне дрожавшим от негодования голосом, – я не уеду, не наказав этого грубияна. Я не уеду с таким пятном на совести! Это низко оскорблять меня в том, что для меня всего дороже! Я покажу ему, этому офицеру, что полуфранцуз (как он меня называет) не отступит перед немцем!

Я пробовал успокоить Жана, доказывая ему, какие могут быть последствия его встречи с лейтенантом. Если Жан его ранит, можно ожидать мести и больших неприятностей; а если лейтенант ранит Жана, то как же мы уедем?

Но Жан ничего не хотел слушать. В сущности, я прекрасно понимал его. Письмо лейтенанта переходило всякие границы. Нет, таких вещей не пишут! Ах, если бы я мог взять это дело в свои руки, вот было бы счастье! Встретиться с этим негодяем, вызвать его, драться с ним каким угодно оружием, драться до тех пор, пока один из нас не упадет на землю! И если упадет он, то я, право, плакать не буду!

Так как Жан был предупрежден о посещении товарищей лейтенанта, то, разумеется, должен был ожидать их.

Оба офицера явились около восьми часов вечера.

К счастью, госпожа Келлер была в это время у господина де Лоране; говорю «к счастью», так как лучше ей было не знать ничего о дуэли.

Сестра Ирма вышла из дому расплатиться с лавочниками, так что мы с Жаном были одни.

Два офицера, лейтенанты, вошли в комнату со свойственной им развязностью, нимало нас не удивившей. Они хотели доказать, что если благородный дворянин соглашается драться с простым коммерсантом… Но Жан сразу осадил их, коротко объявив, что он «к услугам господина Франца фон Граверта» и потому совершенно излишне прибавлять еще оскорбления к тем, которые были в письме.

После такого ответа офицеры принуждены были несколько посбавить спеси.