Дорога во Францию

Для большей предосторожности я предполагал воспользоваться не самым проходом, а пролегавшей вдоль него тропинкой, ведущей к Лонгве. Эта тропинка идет по наиболее густой части Аргоны, под прикрытием дубов, буков, грабов, рябин, ив и каштанов, растущих в местах, менее доступных зимним морозам. Этим путем мы, обеспеченные от неприятных встреч с мародерами и отставшими солдатами, можем, наконец, достигнуть левого берега Эна, со стороны Вузье, где уже больше нечего будет бояться.

Ночь с 13 на 14 сентября мы провели, по обыкновению, под покровом деревьев.

Каждую минуту могла показаться мохнатая шапка кавалериста или кивер прусского гренадера, в виду чего я торопился скорее зайти в глубину леса и облегченно вздохнул, когда мы на другой день стали подниматься по тропинке ведущей в Лонгве, оставляя вправо от себя деревню Ле-Круа-о-Буа.

Денек выдался очень тяжелый: так как волнистая местность, перерезанная рытвинами и загроможденная сухими деревьями, страшно затрудняла переход.

Дорога эта, по которой почти никто не ходил, была очень трудна. Семидесятилетний господин де Лоране, несмотря на сильное утомление, шел довольно быстрым шагом. Марта и сестра, при мысли о том, что мы совершаем последние переходы, твердо решили быть бодрыми до конца, но госпожа Келлер совершенно обессилела, и надо было поддерживать ее, чтобы она не падала на каждом шагу. Несмотря на это мы не слышали от нее ни единой жалобы. Тело изнемогало, но дух был бодр. Я сомневался, чтобы она была в состоянии дойти до цели нашего путешествия.

Вечером мы, как всегда, остановились. В сумке оказалось достаточно провизии, чтобы утолить наш голод, всегда уступавший желанию отдохнуть и выспаться.

Оставшись вдвоем с Жаном, я заговорил с ним о тревожном состоянии его матери.

– Она слабеет с каждой минутой, – сказал я, – и если мы не дадим ей отдохнуть несколько дней…

– Я сам вижу это, Наталис! – отвечал Жан. Каждый шаг моей бедной матери надрывает мне сердце! Что нам делать?

– Нужно дойти до ближайшей деревни, господин Жан. Мы с вами донесем туда вашу матушку.

Никогда австрийцы или пруссаки не решатся сунуться в эту часть Аргоны, и мы можем в каком-нибудь домике обождать, пока в этих краях станет немного спокойнее.

– Да, Наталис, это самое разумное. Но разве мы не можем дойти до Лонгве?

– Эта деревня слишком далеко, господин Жан. Ваша мать не дойдет.

– Так куда же идти?

– Я бы предложил взять правее, к деревне Ла-Круа-о-Буа.

– Это далеко?

– Не далее одного лье.

– Ну так идем в Ла-Круа-о-Буа, – отвечал Жан. Идем завтра же, с рассветом!

Откровенно говоря, я считал этот план разумным, будучи уверен, что неприятель не решится двинуться на север Аргоны.

Тем не менее, этой ночью особенно часто слышалась ружейная перестрелка, по временам прерываемая грохотом орудий; но так как все эти звуки были очень отдаленны и раздавались позади нас, я имел некоторое основание предполагать, что это Клерфайт или Браушпвейг пытаются овладеть ущельем Гран-Пре: только оно одно было достаточно широко для прохода их колонн. Жан и я совсем не отдыхали, так как нужно было постоянно быть настороже, хотя мы и притаились в самой чаще леса, в стороне от тропинки, ведущей в Брикене.

Рано утром снова тронулись в путь. Я срезал несколько ветвей, из которых мы устроили для госпожи Келлер нечто вроде носилок, устланных сухой травой, и таким образом имели возможность облегчить ей трудности пути.

Но она поняла, что это будет для нас причиной излишней усталости.

– Нет, – сказала она, – нет, сын мой! Я еще могу идти… Я пойду пешком!

– Но ты не можешь, мама! – возразил Жан.

– Вы в самом деле не можете, – добавил я. – Цель наша – достигнуть ближайшей деревни, и чем скорее, тем лучше. Там мы обождем, пока вы поправитесь. Мы ведь теперь, черт возьми, во Франции, где никто не закроет перед нами дверей своего дома!

Госпожа Келлер не сдавалась. Она попробовала сделать несколько шагов, но упала бы, если бы Жан с Ирмой не поддержали ее.

– Госпожа Келлер, – обратился я к ней, – мы думаем о спасении всех нас. Ночью на опушке леса раздавалась стрельба. Враг недалеко. Надеюсь, что он не решится забраться в эти края, так что в Ла-Круа-о-Буа нам нечего бояться быть захваченными, но мы должны отправиться туда сейчас же.

Марта и сестра присоединились к нашим просьбам, господин де Лоране тоже последовал их примеру, и госпожа Келлер, наконец, уступила.

Спустя минуту она лежала на носилках, которые Жан поднял с одной стороны, а я с другой; затем мы снова тронулись в путь, держась северного направления.

Не будем распространяться о трудностях этого перехода через лесную чащу, с ежеминутными остановками и отыскиванием мест, где можно было бы пройти. Как-никак, а в полдень, 15 сентября, мы были в Ла-Круа-о-Буа, употребив пять часов на переход в полтора лье.

К моему большому удивлению и огорчению деревня оказалась покинутой жителями. Все они бежали, кто в Вузье, кто в Шен-Попюле. Что же случилось?

Мы бродили по улицам опустевшей деревни. Везде двери и окна были заперты… Неужели все мои надежды на отдых оказались тщетными?