Дорога во тьме. Ч. 1

До недавнего времени его спасали изматывающие тренировки, которым он подвергал себя в зале, где преподавал его старый тренер по карате. Во времени он был практически не ограничен, так как четыре месяца назад уволился с работы. Это случилось как раз после того, как его голова поседела. Оказалось неимоверно тяжело ходить на работу, точно автомат, здороваться и общаться с людьми, а самому судорожно пытаться вспомнить и разгадать ночные головоломки. Параллельно с этим приходилось гадать, сошёл ли он с ума, а если нет, то когда это должно произойти – по пути на работу, на ней самой или дома? Физическая усталость ненадолго разжимала тиски, сдавившие его голову и душу, но на очень короткое время – до того момента, пока он не засыпал и начинал видеть сны. Всё остальное время, пока Макар не спал, он чувствовал себя относительно хорошо.

Поначалу сны не особо тревожили его, но по прошествии полугода стало очевидно, что это не просто тоска по ушедшим близким, а нечто переходящее за грань обычного человеческого горя. Он пробовал принимать снотворное в надежде вырубиться до утра, без сновидений; но выходило только хуже. Сны продолжались… Ему даже показалось, будто они стали более реальными, а после приёма лекарств стало гораздо труднее просыпаться. Он всё так же не мог вспомнить, что ему снилось ночью, но сквозь неясный морок стали проступать отдельные образы. Самыми яркими из них были Танюшка, которую он чаще всего называл просто Кнопкой, и видение старого двухэтажного дома. И если то, что он видел в снах Кнопочку, было естественно, то дом вызывал в нём смутное узнавание и тревогу.

Таблетки, видимо, стали своего рода детонатором. Даже после того, как он перестал их принимать, в последующие два месяца его состояние начало значительно ухудшаться. Идти же на приём к врачу Макар категорически не хотел. Он очень хорошо помнил историю, случившуюся лет пять назад с его соседом по лестничной площадке Петром Сергеевичем, учителем физики. Этот добрейший пожилой человек неожиданно начал слышать по радио передачи, где диктор настоятельно требовал от него убраться в квартире. Петр Сергеевич возьми и обратись за помощью к нашим докторам. Как-то Макар навестил его в психиатрической лечебнице, где обнаружил некую карикатуру на знакомого некогда человека… Такой судьбы для себя он не желал. Лучше уж…

И вот этот печальный спектакль, в котором Макар Чуров исполнял главную роль, близился к своему логическому завершению. Занавес. Только оваций с цветами не предвидится. Хотя букет с четным количеством цветов будет приемлем при определённом раскладе. Мысль о таком варианте развития событий посетила Макара неделю назад, когда кошмары стали ежедневными, а по пробуждении всё больше уродливых пазлов, вырезанных из тела ночного безумия, оставались в его голове. Видения были яркими и болезненными, как раскалённый гвоздь, забитый в тело, но продолжали оставаться разрозненными, не желая собраться в единую картину. Ужас прошедшей ночи подтолкнул Макара к самому краю кроличьей норы, у которой не было дна.

…Жар, боль, чёрная вьюга…Макар видел себя приколоченным к кресту. Кнопка бежит к нему, тянет свои ручонки… она кричит, но звука не слышно… Он пытается прорваться сквозь поле колючей проволоки, оставляя на ней куски своей плоти, щедро орошая кровью смесь из болотной жижи, испражнений и человеческих останков. Улыбающиеся мертвецы приглашают лечь рядом… Чёрный дом давит на него плитой своей тени… Из темноты свинцовыми волнами расходится колокольный звон, вдавливающий своей тяжестью в землю, от которого начинает ломить зубы и выворачивает наизнанку…Маша с Танюшкой стоят, прижавшись друг к другу, в окружении шелестящих голубых звёзд. Их круговерть скрывает притаившегося зверя, готового к последнему броску… Он сам в теле зверя, жаждущего убивать… Лицо Кнопки, она что-то говорит, но слов не разобрать из-за шума радиопомех, кроме последних:

– …ПА ЗА…РИ. …АС, Я НЕ Б…СЬ, Я…Е БОЮ… …Х…

…Макара выбросило из мира кошмара, с размаху приложив о давно немытый пол, на котором он очнулся, судорожно ловя воздух широко открытым ртом. Бледный свет раннего утра делал окружающую обстановку похожей на кадры чёрно-белой хроники. Его потные руки слепо шарили в этом неверном свете по ламинату, будто что-то ища. Из выпученных глаз текли слёзы, скатываясь по подбородку, тело сотрясала крупная дрожь. Онемевшие губы шептали:

– Девочки мои, я уже иду, я скоро, всё будет хорошо, всё будет хорошо, папа рядом…

Он видел перед собой лишь два родных лица, они звали его, он был им очень нужен. Путаясь в скомканном постельном белье, упавшем вместе с ним с кровати, он поднялся на трясущихся ногах, выставив перед собой руки, словно слепец. Шатаясь, сделал несколько неуверенных шагов, пытаясь догнать стоящие перед его мысленным взором две обожаемые фигуры. Ноги запутались в зацепившейся за них простыне, и Макар, вытянувшись во весь свой двухметровый рост, рухнул на пол, со всего маху приложившись лбом о дверной косяк. Вспышка – и его засосало в чёрный водоворот, на этот раз без сновидений…