Дорога во тьму (СИ)

К слову сказать, как выяснилось, к той же массе относился и Оливер, чего он даже не пытался от меня скрывать. Очевидно, хитрый приверженец старых устоев благоразумно сообразил откуда дует ветер и изобразил абсолютное

согласие с моими действиями в пользу столицы. Говорят, друга держи близко, а врага еще ближе. Не желая упускать из виду возможный источник проблем, я продолжал приятельски общаться с хирургом, извлекая из этого

определенную выгоду. Главным и единственным «достоинством» англичанина, так и осталось отсутствие щепетильности, вкупе с садистскими наклонностями. Столкнувшись впервые с необходимостью дознания, внезапно испытав нахлынувшую лавину убийственных личных воспоминаний, граничащих с паникой, до предательской дрожи во

всем теле, я убедился, что пыточных дел мастер под рукой будет крайне полезен. Ни сколь не чураясь, Оливер занял в Штабе внештатную должность специалиста, избавляя меня от потребности совершать над собой невыносимое усилие, или, что, на мой взгляд, еще хуже, передавать виновных напрямую, а значит и безвозвратно, в руки Эйдриана Толе.

Кстати, как и предсказывал министр Катри, президент Пуанкаре действительно оставил свой пост восемнадцатого февраля 1920 года, но имело ли место вмешательство префекта в это обстоятельство, оставалось только гадать, да не очень и хотелось. Меня никогда не занимали политические дрязги, тем более, своих проблем хватало. В 1922 году Раймон Пуанкаре занял пост премьер-министра Франции, продолжая вносить ощутимый вклад в развитие нашей страны.

Глава 08.

В совокупности с деятельностью на благо города по-прежнему не обходил вниманием и профессиональные обязанности. Это помогало максимально заполнить активностью дни и ночи, не оставляя ни малейшего шанса для

болезненных воспоминаний.

Если решал браться за какое-либо дело, то не имело значения, был клиент вампиром, оборотнем или человеком, как не важны его расовая принадлежность, пол и вероисповедание. Даже платежеспособность заказчика не всегда играла ключевую роль, случалось работать и без гонорара, если на то были причины. Понятия об адвокатской этике, и деловая репутация не позволяли небрежно относиться к взятым на себя обязательствам, и халатности я не допускал. Некоторые дела свершались быстро, и не требовали особых усилий, а другие порой тянулись годами.

Так и эта последняя тяжба, которая потребовала от меня около двух лет бесконечных усилий, просиживания в конторе с бумагами, заседаний, споров и поиска убедительных аргументов, завершилась наконец окончательной

победой. Клиентом, который за время затянувшейся судебной волокиты, стал моим хорошим приятелем, был Матис Катри – двоюродный племянник нашего перфекта. Причины, по которым он обратился именно ко мне, были вполне прозаичные. В первую очередь, конечно, сыграла роль рекомендация министра плюс моя сформировавшаяся репутация. Соперником Матиса в борьбе за имущество и капиталы безвременно усопшей тетушки, не оставившей завещания, была его же двоюродная сестра, а точнее, ее настырный супруг, оказавшийся без меры амбициозным, алчным и непримиримым. Наследство, оказалось весьма солидным, включало помимо недвижимости в столице и крупных банковских счетов, также виноградники в провинции Шампань и огромные винные погреба. Делиться родственники не пожелали, поэтому пришлось перейти к судебным разбирательствам. Не могу сказать, что заинтересовался, семейный дележ никогда не привлекал. Тем не менее, взялся. Оппонентом, чему я не удивился, выступил Модаус Гринберг, мой вечный противник на юридическом поприще. Кажется, наши поединки ему нравились особенно, потому что именно он всеми силами затягивал процесс. Но, как бы то ни было, Верховный суд Франции

на днях наконец поставил в тяжбе кульминационную точку. Наказанные за жадность соперники не только полностью лишились наследства, но и им пришлось заплатить немалые судебные издержки.

Бывший и ранее небедным, отныне до неприличия разбогатевший Матис, решив, что пора, остепениться, тут же сделал официальное предложение некоей Бриджит Пти, уроженке Парижского предместья, чьими прелестями неизменно восхищался, и с которой обещал познакомить лишь на свадьбе, как выразился, в целях предосторожности. Можно подумать, я рвался узнать поближе какую-то деревенскую простушку, мало мне столичных красоток.