Дорога во все ненастья. Брак (сборник)

Тогда, я не позавидовал себе.

Но ведь я не знал, что это – самая легкая часть этой ноши.

Остальную – мы потом разделили на всех четверых поровну…

Художник Василий Никитин

Любой вопрос можно решить трояко: правильно, неправильно и так, как в России…

…Когда мне определили место в палате, я, поначалу, испытал некоторое замешательство, граничащее с легкой оторопью и, даже, с робостью. Просто, кое-кого из других отделений, я встретил во дворе, пока ждал старшую медсестру, выдавшую мне больничную робу и комплект довольно чистого, хотя и потертого постельного белья.

После раздачи слонов, старшая медсестра притянула мне какой-то гроссбух:

– Это правила поведения в больнице. Прочтите и распишитесь.

Я подержал увесистый канцелярский том на руке, ощутил его вес и значительность, а потом вернул его старшей:

– Распишусь просто так.

Мне жизни не хватит, чтобы все это нарушить.

Медсестра посмотрела на меня, не враждебно и даже не осуждающе. Скорее – разочаровано, как смотрят на человека, который не оправдал ожидания при разгадывании кроссворда, и не уловил очевидного:

– Идите в палату…

Правила занимают только первую страницу. Остальное – подписи пациентов.

Дня была половина, и, наверное, из-за этого, палата была пустой.

В ней оказалось четыре кровати, две по стенам и две – посредине комнаты, и мне досталась та, что у стены.

Левой, если смотреть от входа.

Кстати, запирающихся дверей в палате не было, и она отделялась от коридора, в который выходили входы в такие же палаты, только довольно глубокой нишей, в которой находился поем.

Кирпичей в шесть, не меньше.

Стены палаты были выкрашены казенной желтоватой краской, не яркой, видимо для того, чтобы не возбуждать пациентов, таких же как я, мучеников и мучителей судьбы.

Я поймал себя на мысли о том, что впервые так внимательно осматриваю чужое рабочее помещение, в котором оказался.

И которое, на жаргонах всех стран мира, называется сумасшедшим домом – психушкой…

– Почему я здесь оказался? – хотел спросить себя я, но тут же вспомнил слова Петра, сказанные им, уже не помню по какому поводу: – Только сумасшедший думает, что у всего есть причина.

Пока я разбрасывал мозги на эту тему, в палате появился молодой паренек, наверное, местный, потому, что в нем было что-то неуловимо околокалужское. Даже порочность его незлого лица казалась какой-то провинциальной.

«Тоже – сумасшедший?» – подумал я, и, на всякий случай, поздоровался.

Для начала, я решил играть самую безопасную роль – роль простака.

Нужно быть достаточно хитрым, чтобы внушить другим, что ты прост.